Вуато - Чародейка (глава 5)

Преподобный Миглау. Верный служитель Араветтизма в Намарии.

Этот человек, чьи редкие волосы уже пустили к себе седину, считал себя, безусловно, самым искренним и незаменимым слугой Пророка Араветто. Самый ревностный. Знающий все каноны и догматы. Пусть гордыня, согласно Писанию, была грехом, за который человека должно было карать, публично высмеивая и оплевывая, однако именно это чувство – гордыню – испытывал Миглау всякий раз, размышляя о Церкви. Он единственный во всей Намарии знал абсолютно все и абсолютно все исполнял. Это в какой-то мере возвышало его над остальными людьми, ведь они и рядом не стояли со своими скудными знаниями.

Но, стоило ему почувствовать, что в своих мыслях он вознесся слишком высоко, сравнивая себя практически с еще одним апостолом Пророка, как тут же падал на колени и начинал молить Бога о прощении за столь дерзкие и грешные мысли.

Основной проблемой в последнее время для преподобного Миглау стала секта, именуемая себя Храмом Истины.

Сначала сектанты вели скрытный образ жизни, проводя собственные проповеди в подвалах. Хлопот доставляли мало, хотя и заставляли служителей церкви беспокоиться. Слово Божье нести в мир могли только истинные служители, подготовленные, обученные, посвященные, получившие благословение. А проповедники-самоучки могли понести прихожанам невесть какие идеи, поднять людей на бунт, подорвать авторитет церкви. Этого никак нельзя было допустить.

Самонадеянность и слепая уверенность в непоколебимом авторитете традиционной церкви остальных служителей привела к тому, что подвальные проповеди перешли в открытые службы по всем церковным правилам. Одно отличие было в том, что традиционные службы проводились в церквях, а сектанты, за отсутствием таковой, проводили службы на улицах, в основном на рыночной площади – где размещалось большое количество людей и простые прохожие могли невольно стать участниками службы, а позже – прихожанами секты.

Когда Храм Истины набрал достаточно силы и начал нести реальную угрозу Араветтизму, эти самонадеянные служители-глупцы, коими считал их Миглау, наконец спохватились.

Но было поздно. Жители Намарии разделились на два больших лагеря: одни поддерживали Араветтистов, другие перешли в Храм. И последних, к великому разочарованию Миглау, становилось все больше.

Разгадка столь скорого роста авторитета секты таилась в том, что проповедники обвиняли традиционную церковь во всех бедах. Строгость церкви подавалась как жестокость. Множество традиционных церковных порядков подавалось в искаженном, порочном виде. Например, пышное убранство церквей и торжественность служб подавалась, как непростительное расточительство денег люда простого. Хотя с этим, человек грамотный, вполне может поспорить. Кто-то из арвитов прошлого, кажется Жан II, на этот счет, в споре с оголтелыми сторонниками самоунижения, высказался примерно следующим образом: «Вам противно убранство современной церкви? Что ж, ваше право облачаться в мужицкую одежду и сменить золоченую утварь на деревянные миски. И что вы получите? Ничего! Станете подобными тому люду, что приходит сюда. Оборванец оборванца не уважает. А внушить уважение, это главный способ заставить толпу вас слушать и прислушиваться. Кроме того, церковь являет собой земное воплощение Царства Небесного, дает людям картину того, что ждет их в лучшем мире и каждый из служителей Пророка, начиная от простых монахов и заканчивая патритом, несет в себе частичку образа творца». И Миглау полностью был согласен с этими словами.

Вера, преданность этого человека, со временем перешли в подобострастное служение, ставшее простым фанатизмом.

Именно это послужило решающим фактом для Сида и Гека при выборе получателя обвинительного письма. Именно такой человек, как Миглау должен был со всем пристрастием отнестись к известию о заговоре всех «нечистых». Именно он поверит в эту фантазию, не пытаясь даже узнать правду, именно он поднимет шум и панику в своих кругах, а его бурная фантазия фанатика добавит свои детали в картину происходящего.

Так оно и вышло.

Преподобный Миглау получил письмо утром, после службы. Незнакомец просил послушника передать свиток преподобному, сославшись на неоспоримую важность и секретность содержания. И что только острый ум этого человека и его верность Пророку способны дать правильную и точную оценку ситуации.

Миглау прочел письмо, придя в свои покои. Поначалу он не понял смысла написанного, мысли Миглау занимали повседневные заботы, и лишь перечитав письмо еще раз, его охватила дрожь.

Сообщаю Вам, как верному слуге Пророка!

Прошу Вас принять возможные меры, ибо нам, послушным жителям мира сего, грозит опасность из тех, что требуют немедленного вмешательства сильных мира сего.

Мне, пусть имя мое останется неизвестным, дабы обеспечить мне и семье моей безопасность, стало известно, что у одного из нечистых, кто, надо сказать давно докучают нам и жить спокойно не дают, имеется во владении вещица одна занятная. Эта вещь среди их братии Артефактом зовется, без пояснений и уточнений, посему знать, что это такое не могу. Одно известно, что вещь силой обладает невиданной и нужна нечистому племени их для претворения в жизнь плана коварного по изведению рода человеческого.

Вещь эта где сейчас находится, мне не известно, поэтому прошу простить неведение мое. Одно известно, что на чужую землю переправить собираются.

Прошу обратить внимание и принять меры.

Да прибудет с Вами Араветто!

С.Г.

Письмо это, по сути, толком ничего