Макарена 2005. Полная версия

-Привет, Карл.
-Привет, Иероним.
-Говорят, тебя тоже хватил "удар".
-Да. А тебя ведь убили?
-Совершенно верно.
-Я не могу понять одного - почему все произошло именно так?
-Давай разберемся...

Все началось тогда, в мае 1646, когда я ездил в Киев. И среди тех, к кому я ездил, был некто сотник Хмельницкий. Странный человек, он сразу вызвал во мне антипатию. Хмурый, замкнутый... В нем не было решительно ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Именно я привез его в Варшаву. Именно я показал ему, что такое роскошь и красота магнатов.

-И? Что это начало? Как будто он до этого не видал роскоши...
-Карл! Тут дело в том, что они приехали не за почестями! Они приехали за деньгами, чтобы прокормить семьи казаков.

Прошло два года. Речь Посполитая познала слово "позор". Желтые Воды стали нашим рубежом, который был взят. Хмельницкий перешел свой Рубикон. А под Корсунью Хмель получил свой Карфаген. Погиб Стефан Потоцкий. Были разгромлены региментарии. Сейм, шляхта и магнаты ничего не смогли поделать. Ограничившись криками, было решено отправить под Белую Церковь комиссию.
Но не тут то было. Беда не приходит одна - умер король Владислав. А это не могло не повлиять на казаков.

-А вот тут начинается самое интересное, да, Иероним?
-Да, Карл. Как приятно называть тебя по имени, а не Ваше Величество.
-Рассказывай. Мою точку зрения ты знаешь.

---------

Варшава, столица величайшего из государств. Ты видела столько крови и предательств, столько любви и верности, что камни твоих мостовых впитали в себя сам дух Речи Посполитой. Тебе, граду, подобному которому не сыскать, с твоими дворцами и храмами, говорю - будь.
В году 1648 ты должна была пережить новый сейм и принять нового короля, который усмирит казаков.
Коронный подканцлер Иероним Радзеевский стоял на терассе дворца Казановских. "Королята" Казановские сошли в могилу один за другим, и, ныне покойному королю Владиславу ничего не оставалось, кроме как отдать дворец под канцелярию. А теперь здесь еще и квартира королевича Карла. Смешно и странно - Радзеевский и Оссолинский поддерживают Яна Казимира, а в их дворце находит приют Карл Фердинанд. Эта мерзкая француженка, которая называет себя королевой, уже высказала свои опасения по этому поводу. Что - же, они сделали свой выбор. Война.
Нельзя разговаривать с холопами с позиции слабых, как сказал Сераковский.
Сейм начинается завтра. Уже извлечена из футляра Сеймова трость, Лещинский молится в костеле - он слагает с себя полномочия маршалка, уже прибыло множество шляхты и магнатов, и только некоторые сенаторы еще в пути. Сегодня, несколько часов назад, была закончена Посольская изба - перекричать шляхту было трудно, Радзеевский надорвал голос. Но ничего, суровая закалка Швеции выдержит и не такое. Главное избрать короля, а потом... А потом хоть потоп. Хриплый смех вырвался из груди. Потоп...
На терасу вышел, дымя трубкой, канцлер Оссолинский. Вслед за ним, медленно, едва ли не на ощупь, шел примас. Они, интеррексы, давно отжили свое. Пора уступить дорогу другим. Все трое молчали, каждый думал о завтрашнем дне. Все слова будут сказаны завтра.
Варшава сияла миллионами огней.

--------
Месяц прошел в спорах и криках. Никогда не бывало таких сеймов, когда те, кто поддерживают мир, кричат "ВОЙНА! Смерть холопам!" Все они, магнаты и шляхта, словно слились в едином порыве. И даже страшный князь Вишневецкий, порывавшийся убить всех и каждого, кто скажет слово против, даже он подчинился царившему духу - он сложил свою булаву перед сеймом. Принцы, игравшие в полемику несколько дней подряд, чуть не кидались друг на друга.

-Не надо, Иероним. Не преувеличивай. Никто ни на кого не кидался.
-Хорошо. Вы очень громко спорили.

Примас чуть было не получил инфаркт. Оссолинский рвал на себе волосы и кричал о том, что если не избрать короля – погибнет Речь Посполитая. Маршалок Радзеевский словно мантру повторял одно и тоже слово – РЕГЛАМЕНТ. Ему было сложно понять этих людей – он, как и принцы, был наполовину швед. Или немец. Королева, молодящаяся француженка, мало что понимала в происходящем - она плохо говорила по польски, и еще хуже разбиралась в польских обычаях. Кисель, этот дряхлый русин – он даже не мог толком высказать своего мнения. Он просто засыпал на заседаниях.
Сейм из трагедии был превращен в фарс. Пока коронный совет не утвердил дату элекции.

-Иероним, скажи честно, вы ведь подстроили результаты?
-Нет. Шляхта хотела войны, Карл. И ты, который звал их воевать, спрашиваешь об этом?

Элекция прошла быстро. Когда Радзеевский подал сигнал о том, что избрание состоялась, своды дворца задрожали. От внезапно наступившей тишины. Гулким эхом отдавались тяжелые шаги трех интеррексов – канцлера, примаса, и поканцлера. На лицах депутатов сейма отразился ужас – они были похожи на детей. И черный гроб с телом Владислава, стоявший посреди зала, только подчеркивал обстановку.
«VIVAT KAROL FERDINAND REX!!!»
Казалось, Варшава содрогнулась от этого крика. Казалось, что Хмельницкий в Белой Церкви,