Саламандра - Страница 2

и пестрой толпой хлынули в коридор и растворились в прохладных недрах института. Девушка, заметившая состояние профессора, исчезла… Но не это важно… Нет, совсем не это, хотя ее лицо и напомнило ему застывшую в молитве бледную маску, что он разглядел в толпе зевак сквозь едкие клубы дыма… Нет, ничего не было!
Никаких горящих машин! Никаких обугленных мертвецов! Ни-че-го!
- Не было, не было, не было… - пробормотал Мендоса, рухнув на стул. Ноги предательски дрожали, а впереди еще несколько пар. – Домой, немедленно домой.

*

У автомобильной стоянки Рикардо Мендоса даже не стал останавливаться. Зрелище серого «седана», припаркованого там – это действительно совсем не то, что ему сейчас было необходимо. Пройдя мимо автобусной остановки, мимо любезно притормозившего таксиста, он шагнул на железную ступень эскалатора, мысленно благодаря бога, за то, что живет в крупном городе. Да, здесь в царстве электричества и грохочущего металла ему ничто не угрожает!

Раз, два, три и ты уже дома – вот чудо современной техники. Никакого бензина или угля, только металл и пластик, с мерным стуком скользящий по напитанным током рельсам. И прохлада… Даже в самый жаркий день здесь всегда прохладно, в этом подземном лязгающем чертоге.
Мендоса расплатился, получил заветный жетон, тут же избавился от него, поглощенного стальным агрегатом и вышел на платформу. День, близится обед, а здесь неестественно пустынно. Профессор посмотрел на часы, закрепленные у дверей маленького цветочного магазинчика, повел глазами немного влево и судорожно схватился за сердце.
Факир, уличный фокусник, вырядившийся в грязный, источающий аромат жареного мяса, балахон, улыбнулся Мендосе, демонстрируя рот полный черных, отвратительных зубов. Весь его вид живо напомнил профессору истории Рикардо Мендосе однажды виденную им средневековую гравюру: алхимик, а может быть и колдун-самозванец, идущий к сложенным кучей веткам и хворосту, в центре которых возвышается столб Позора. День и ночь ему предстоит провести прикованным к этому столбу, в то время как проходящие мимо будут кидать в него камни и плевать, а на утро его казнят. Дикие обычаи, но это часть истории, которой посвятил свою научную карьеру профессор Мендоса.

Странный человек, не сводя с профессора своих полыхающих фанатичным огнем ненависти глаз, указал на него пальцем и прошипев – «Атари, Саламандер!» – злобно расхохотался, брызгая слюной и хлопая в припадке истеричного смеха, себя по коленям.
- Саламандер! Саламандер, бьермо ватара! – визжал сумасшедший, указывая в сторону Мендосы.

К счастью, несколько ужасно долгих секунд спустя, к станции подошел поезд и профессор незамедлительно ретировался в его наполненные желтоватым светом металлопластиковые внутренности. Двери с шипеньем закрылись и Мендоса бросивший, украдкой, взгляд на перрон, обнаружил что странный незнакомец исчез. Лишь как напоминание о реальности его присутствия, в воздухе остался еле различимый запах жаркого.

- О, пресвятая дева Мария, - прошептал инквизитор, еле шевеля помертвевшим от страха языком.

Комфортная комната, находящаяся вдали от шума таверны, выделенная ему городским советом, была ярко освещена. На краю стола, сплетая кольцами алый хвост, ощетинившийся кусачими языками пламени, сидела Саламандра. Дубовый стол там, где ее тело касалось лакированной поверхности, дымился и полыхал синими придушенными огнями, стопка бумаги, набор перьев – ярко вспыхнули и обратились в пепел.
Острая мордочка огненной ящерицы повернулась в сторону застывшего от ужаса человека. Пасть приоткрылась, и между раскаленных игл зубов скользнул, словно струйка расплавленного металла, раздвоенный язычок. Раздалось шипение, вызвавшее в памяти инквизитора картинку с льющейся на раскаленную сковороду водой. Сияющие глаза сморгнули, скрывшись на мгновения за двойным веком, и вновь уставились на человека.

Это создание, размером – не больше чем человеческая ладонь, пришло, дабы пожрать его душу! – с ужасом догадался инквизитор. На десять тысяч глупцов, приходится один мудрец… На десять тысяч еретиков…
- Господь всемогущий, да укрепится воля моя! – прохрипел человек, падая на колени и судорожно сжимая серебряный крестик, что висел на шее. Его тело сотрясала крупная дрожь, но паника… - нет! Никогда! Он меня защитит!
Саламандра сидит на краю стола, медлит, наблюдая за жертвой…

*

Мендоса очнулся от муторного кошмара, с трудом вспоминая то, как он попал в плен этих липких пропотевших насквозь простыней. Воздух в комнате, жаркий и влажный... Тьма и одиночество холостятского жилища… Он дома.

«Надо сходить к врачу… Нервное напряжение или еще что-то… Да, верно…» – размышлял профессор, нащупывая выключатель. Наконец, звонко щелкнув, зажглась лампа, стоявшая на тумбочке возле кровати. В ее тусклом свете Мендоса тщательно осмотрел свою небольшую спальню, насколько это было возможно сделать – не вставая с кровати. Тишина и пустота. Это хорошо. Никогда еще он так не радовался тому, что живет абсолютно один. Выскочи сейчас из темного коридора жена или, упаси господи – кошка, тут бы и лежать ему, хватая посиневшими губами затхлый воздух. Сердце… а с ним – шутки лучше не шутить.

Под протестующий визг пружин, Мендоса выбрался из прогоркших глубин своей постели, надел тапочки и пошаркал на маленькую кухню. Набрав стакан отдающей ржавчиной воды, он с жадностью его осушил, чувствуя как студеная влага бежит по раскаленным внутренностям. Было невыносимо жарко и душно. Профессор приоткрыл было окно, но в нос шибанул тошнотворный запах смога, и он тут же пожалел о своем опрометчивом поступке. Злобно проворчав что-то неразборчивое, он захлопнул окно, стукнув пару раз по тихо урчащему, но не работающему, кондиционеру.

Кошмары могут преследовать его до самой смерти, вдруг подумалось Мендосе, и будут гнать его, гнать – приближая к грани безумия, пока он не докопается до причины их возникновения. Может это голод? Хотя, конечно, подобное – просто смешно. Как там было-то, во сне? Жара… Здесь тот же душный зной. Отвратительное лето!
И так – каждое лето. С тех самых пор, как он еще мальчишкой, покинул горящие кварталы Мадрида. Не многие могут похвастаться тем, что их отцы – убийцы миллионов. К счастью, никто так и не узнал о причинах пожара, а сам виновник – Карл Мендоса, отец Рикардо Мендосы, канул на веки в огненной преисподней. Тогда тоже было жаркое лето… Настолько жаркое, что достаточно было небольшой искры что бы воспламенить иссушенный город и Карл, оказался именно тем человеком, кто «подарил» Мадриду эту искру.

В подробности катастрофы, Мендоса-младший, никогда особо не вникал – ему было достаточно тех воспоминаний… Тех запахов, которые теперь воскресают в его кошмарных снах раз за разом, едва только выдастся несколько основательно пропеченных солнцем денечков.
Мендоса открыл холодильник, порылся в нем минуту другую в поисках чего-нибудь съестного и был вознагражден куском ветчины, уже начавшей портится, но все еще съедобной. «Мама всегда говорила, что если что-то портится, то надо обжарить, помолится богу – и можно есть» - с горькой усмешкой, вспомнил профессор.

«Так вот, как же мне избавиться от этих снов? Пойти все-таки к психоаналитику? Им платят деньги – они решают ваши проблемы. Справится ли этот… с моей бедой? С тем, что меня мучает, что приходит ко мне по ночам и не дает покоя. Скорее, скорее бы осень, с ее прохладными вечерами и покрытыми инеем утрами. С пожелтевшей листвой, со всем тем, что я когда-то оставил там, в далеком 2010 году. Оставил, да именно, и может меня вела под руку мать, в это огромное излучающее чувство безопасности здание аэропорта, но ей управляли силы судьбы, а я им подчинился. Позволил им определить все мою дальнейшую жизнь».
Профессор зажег конфорку газовой плиты, но его взгляд был направлен в невидимую даль, туда, где небо застилали клубы черного дыма, где кричали раненные и где сердце сжимал страх за себя, за мать и главное – за пропавшего черт знает куда отца.

Обнародованно на Фэнтези Портале 11-15 июня 2004 года в Классе прозы.