Авторы - Ольга Хорхой и UglukFearless

Льон вошел в трактир «Завтрак огрима» и поспешно зажал нос – пахло. Нет, не так… ПАХЛО!!! Конечно, любой хуман или цверг назвал бы это иначе, но Льон не относился ни к одной из вышеперечисленных рас, и потому не ворчал и старался не допускать откровенной брани, ибо не следует потомку великих альвов изъясняться, будто портовой грузчик. Но запах откровенной тухлятины буквально сшибал с ног, и Льон рванул к стойке, за которой хозяйничала юная орочка – футов пяти ростом (если только не нацепила башмаки на высокой подошве), с выцвеченными до рыжины кудряшками, скрученными во множество толстых косичек, и с улыбкой от уха до уха. И стойка, и настенные полки были для нее явно высоковаты, но девушка ловко управлялась, расставляя на них емкости различной формы и величины и сомнительного содержания, зато с яркими этикетками. Посетителей, по раннему времени, было немного, лишь в глубине зала орудовали кинжалами двое марбендиллов, отпахивая ими кусищи сырого мяса от свиной туши и отправляя со свистом и вздохами в зубастые пасти – или они так переговаривались? Льон, за семьдесят лет, проведенных в Армаде, выучивший в совершенстве не только цвергшэ, но и восемь хуманских наречий, так и не научился понимать морской народ, видно, из-за того, что диапазон произносимых ими звуков оказался гораздо шире порога его восприятия.

Но, что бы то ни было, подобное безлюдье (а также, без-цвергье, без-огрье и без-орочье) в трактире порадовало альва – гораздо проще уговорить на авантюру разоряющегося хозяина, чем того, чей трактир процветает.
- Здравствуйте! – выдав одну из очаровательнейших улыбок, обратился он к орке. – Могу я поговорить с господином А-Хроем?
- Хозяином? – орочка подняла брови, так, что глаза ее превратились из узеньких щелок в любопытные антрацитово-черные кругляшки. – Он занят, и вряд ли захочет отвлечься.
- Скажи, Льон пришел, с выгодным предложением. Он обрадуется, вот увидишь.
Орочка поджала губы, пихнула очередную бутылку в держатель и, вихляя бедрами, поцокала к служебному входу. Так и есть – на ногах башмаки с подошвой-котурной, вышедшие из моды лет десять назад.
Не прошло и минуты, как, пригнувшись, через эту дверь протиснулся в зал хозяин заведения – для такой туши даже габариты «Огримского завтрака» были малы.
- Льон! Дружище! Да ты нисколько не изменился! – и альв едва успел увернуться от огричьих лап, ибо даже легкого рукопожатия с лихвой бы хватило, чтобы переломать кости, так что ж говорить об объятии. Огр вздохнул и опустил лапы. – Как там кэп? Ты ведь от него пришел, правда?
- Капитан Ехунтал? Да неплохо, только его недавно Гимми-сон обошел, и теперь поставки «золотой пыли» сделались, как бы это сказать… не так выгодны.
- Если уж Льон говорит – «невыгодны», значит, дело-труба! – загоготал огрим. – Так старик на мели? Может, ссуду? Я дам, процент выгодный…
- Ссуду? Ты? – альв поднял брови домиком. – Да у тебя посетителей, как у беройской проститутки – полтора инвалида в неделю.
- Ай, не скажи! Я нынче всех разогнал – свадьба тут будет.
- Свадьба? А что, старуха твоя умерла? Или слопал ее ненароком?
- Да не моя, дурила! Орочья.
- Орочья свадьба? А что, у них дома нет?
- Сам знаешь, - подмигнул огр. – У орка родной дом – казарма, ну, здесь, в Армаде когда, не на исторической родине. Кто ж в казарме свадьбу справляет? Вот и заказали мне все подготовить.
- Так запах… это что – тоже подготовка?
- Не, запах – это корову мы откопали, теперь запекаем. Национальное блюдо, десять раз рецепт проверял, все правильно сделал. Что, неужели мешает?
- Да нет…
- А раз нет, оставайся! Погляди, когда еще такой случай представится – орочью свадьбу вживую увидеть?
- Да я не за тем, - вздохнул альв. – Капитан Ехунтал собирает прежнюю команду. Дельце выгодное, почти без риска.
- Ха, если без риска, позвали б меня! Или тебя, чтоб нас с того света вытаскивать, - хмыкнул огр и почесал заросшую псивым волосом грудь, где, даже сквозь мех, можно было различить сизый выпуклый шрам. – Не, милый, отвоевался я, жить охота. Да и тебе не советую. Кэп – премудрый хуман, но всего лишь хуман, а они жизнью не дорожат, потому как живут мало. А я вот надеюсь еще праправнуков нянчить. Да и, ходят слухи, его бабкой орка была, а орки – народ шебутной, в каждой бочке – затычка, так что уж если капитан Ехунтал за что-то берется, то остальным дельце выше головы будет. Да куда ж ты? Присядь, сейчас Ырша вина принесет… Оставайся, поговорим! Может, убедишь меня, – и огрим хитро осклабился.
Что и говорить, предложение, сделанное таким тоном, не оставляет места надежде. Но, повинуясь внезапно нахлынувшему предчувствию, Льон не ушел, и даже присел на лавку в темном углу, наблюдая, как домочадцы и слуги его приятеля накрывают столы.

Не успела последняя миска занять свое законное место, как за дверью послышался шум. Он приближался, накатывал волнами, и вот уже можно различить в этом оре отдельные голоса, вот взрывной хохот и дикие вопли хлынули в окна, качнув занавеси-плетенки, и входная дверь с грохотом отворилась под ударом тяжелого башмака.
- Невесту, невесту заноси! – крикнул кто-то с гортанным акцентом, и через порог, споткнувшись и едва не уронив драгоценную ношу, в трактир влетел здоровенный, растрепанный и запыхавшийся орк.
- Чтоб тебе подавиться, - выругался он, скорее по привычке, нежели от злости, и опустил на пол орочью красавицу.

Да, кто не видел – не поверит, но и среди этого народа бывают красотки. Ростом не меньше своего жениха, в обтягивающей впечатляющие «прелести» черной кожаной безрукавке и таких же узких штанах. Раскрашенная физиономия являла всем, удостоившимся лицезреть это чудо, довольно гармоничное сочетание широких скул, тяжелой челюсти и высокого, хоть и покатого лба, приоткрытые губы обнажали острейшие клыки, а вытянутые в сторону висков узкие «рысьи» глаза сияли неподдельной радостью. Она подала руку суженому, и первая сделала шаг к столам, ломившимся снедью. И в то же мгновение весь трактир наполнился орущими и толкающимися орками. Судя по их количеству – в казарме не забыли никого или, скорее, никто не хотел быть забытым. По неподтвержденным подозрениям, в этот знаменательный день даже адмиральская стража вышла в наряды в половинном составе.

В бурной, а от того, зачастую, короткой жизни орков не часто происходят подобные события. Понятие «законный» - «незаконный» ребенок начисто отсутствует в орочьем менталитете. Пары сходятся на ночь, две, на год или месяц, потом – расстаются, иной раз из-за гибели одного из партнеров, а на следующую ночь нарыдавшаяся подруга или упившийся «друг» утешается в другой койке.

Но тут все было иначе. Агрук, прозванный «счастливчиком» за то, что даже в походах, закончившихся печально для большей части его соплеменников, он оставался не только жив, но и ранен-то был пару раз, да и то – не серьезно, и принятый восемь дней назад в адмиральскую стражу, посватался к Лахзе, серьезно подходившей к вопросу выбора спутника жизни, и та, неожиданно для всех остальных воздыхателей, согласилась. Хотя, если вспомнить, с каким маниакальным упорством орки верят в удачу, тут все понятно. Связав свою жизнь со счастливчиком, Лахза сама как бы получала от него долю удачи, а будущие дети должны унаследовать ее в полной мере. Благодаря этому союз обещал стать крепким, и требовал официального удостоверения.

Орки, поплевывавшие свысока на чужие порядки и суеверия, свои собственные блюли уже много тысячелетий, и потому новобрачные были увешаны от шеи до пупа веревками с различной гадостью – сушеными фрагментами гуманоидных и негуманоидных тел, костями и клыками, тряпичными узелками и камушками. Зверские рожи гостей превратились в нечто неописуемое благодаря камуфляжной краске вперемешку со стойкой косметикой, но, с орочьей точки зрения, каждая загогулина что-то, да значила. Шаман, получивший семьсот кридов задатка, вкалывал со вчерашнего вечера, и теперь чуть не валился с ног.

Все, кроме, пожалуй, шамана, надрались еще с утра, а ничто так не требует продолжения, как хорошая выпивка. Толкаясь, гости расселись за сдвинутыми столами на лавках, стульях, чурбаках, ящиках и даже чужих коленях, галдеж малость утих. Шаман, покачиваясь, вышел на середину залы и глухим хриплым голосом начал бормотать что-то нечленораздельное. По мере того, как креп его голос, говор за столами утихал, пока всю гулкую залу не заполнил лишь один речитатив древнего напева. И будто не было никогда архипелага-Армады, грязноватого огричьего трактира, удушливой жары надвигающегося тропического полдня, а есть лишь холмистая равнина Северного Эвгриона, продутая насквозь злыми ветрами, и племя, сплоченное жестокой необходимостью первобытного существования, покачивающееся в такт шаманскому напеву, призывающему удачу и изобилие добычи, многочисленное потомство и долгую жизнь к двум юным существам, уже вкусившим и радость победы и горечь утрат.

Льон тряхнул головой, и наважденье рассеялось. Как же надо любить все это, чтобы пронести сквозь тысячи лет, неисчислимые поколения, подобную память – не только с доскональным видением дикого пейзажа, но со вкусом и запахом ветра! Он вспоминал знакомых по Альфхельму магов, считающихся носителями традиции высоких альвов, и не мог не признать, что у них в голове лишь слова, много слов и минимум ощущений, да и те – лишенные плоти конкретного бытия. Нет, не зря он сбежал тогда с последней группой «слуг», а, по сути – бесправных рабов его когдатошней родины. Теперь он даже не мог признать ее родиной – слишком много открылось такого, что заставляло его мучительно краснеть и отводить глаза, когда кто-то спрашивал, откуда он прибыл на Армаду.

Сперва было знакомство с хуманами – парнем, подметающим двор перед госпиталем, девушкой, дни и ночи напролет вычищающей судна и кюветы, и удививший его самого вывод: они – не двуногие животные, ибо способны мыслить не менее ясно и глубоко, чем иные альвы. Потом – странная проговорка охотника, покалеченного на Эвгрионе при ловле хуманов, из которой Льон заключил, что лучше быть последним цвергом на заводах Свартхельма, чем хуманским магом, заключенным в маноулавливатель. И позже, много позже, случилось его первое предательство – он помог сбежать супружеской паре «землян-экстрасенсов», как они себя называли, во владенья Армады. И потом – понеслось… Совершив хоть одно противозаконное действие, автоматически становишься заложником всех, кто знает об этом, и тебя заставляют совершить следующее, и еще одно, под конец запутываешься так, что уже не знаешь, не лучше ли было поступать в первый раз не по совести, а по закону. На его счастье, он вовремя унес ноги, а то уже давно превратился бы в безмозглое растение под колпаком маноулавливателя.

Пока Льон размышлял, свадьба шла своим чередом. Орки жрали мясо и пили разноцветную гадость из запасов А-Хроя, орали свои жуткие песни, и вот, наконец, свершилось – хозяин и двое слуг занесли в залу протушенно-запеченную коровью тушу. Нет, альв, конечно, знал, что для размягчения жесткого мяса многие дикари Эвгриона доводят дичь до «ароматного» состояния, но не понимал, как это можно есть.

Однако тухлятину встретили радостным воем, десятки кружек ударили по столам, расплескивая содержимое. Тушу разгрузили перед молодой четой. По обычаю жених должен сам разделать её и распределить меж гостями. Агрук, пошатываясь, поднялся на ноги, ему подали зазубренный тесак с широким лезвием. То, как он им орудовал, больше походило на рубящие удары, подходящие для ожесточенной схватки, нежели на режущие движения, которыми обычно разделывали готовые блюда. Вскоре на каждом столе оказалось по куску этого лакомства, а новый костюмчик жениха в процессе выполнения традиции обзавёлся парой жирных пятен.
Моментально наступила тишина, нарушаемая лишь чавканьем и сочным хрустом, вздохами и пыхтением – угощенье пришлось по душе. И эту тишину резким шипящим свистом прорезал голос марбендилла:
- Я же говорил тебе, орки – падальщики, а не охотники.
То, что один из людей моря заговорил на диалекте Армады, свидетельствовало о том, что обращался он не к своему собеседнику, а к окружающим.
- Эт кого ты, лягушка, падальщиком обозвал? – возмутился Агрук и встал, с грохотом уронив стул.
- Я не обзывал, я констатировал, - прошипел марбендилл.
- Ну, ага, признал, что ты - лягушка серокожая, значится, об орках говорить должен с подобва… подова… подобающим убважением. А то ежель кто без уважения, тому кости переломаем… понял?
- Смотри, себе не переломай, - фыркнул марб и вышел из-за стола.
Все взоры обратились к нему. Народ моря, лишь недавно появившийся в Армаде, уже снискал себе славу серьезных бойцов, как в родной стихии, так и на суше. И внешность задиры, решившего подраться с орочьей сворой, свидетельствовала, что слава эта возникла не на пустом месте. Обтекаемое мускулистое тело, лишенное даже намека на какую-то растительность, было украшено лишь острейшими шипами на локтях и коленях, головной гребень также заканчивался изогнутыми колючками, рука, снабженная межпальцевой перепонкой, легла на пятнадцатидюймовый, не менее, кинжал с волнистым лезвием, а скупые точные движения говорили о том, что марбендилл совершенно трезв, и круто придется тому, кто с ним схватится врукопашную.

- Э-ээ, господин марбендилл, - с несвойственной скоростью подскочил к тому А-Хрой, и разгородил залу своей немерянной тушей. – Если хотите выяснять отношения, попрошу это делать после праздника и не здесь.
Шаман тоже подскочил, как ужаленный, и раздраженно забубнил что-то на орочьем. Драка, готовая вспыхнуть, была отложена до лучших времен, и марб, кивнув лысой головой, вернулся за стол. Ухмылка, растянувшая и так широкую пасть, ясно показывала, что перепившимся оркам не уйти не подравшись.

Огр, почесывая то затылок, то пузо, приблизился к альву мелкими шагами, из чего Льон заключил, что тот хочет его попросить о чем-то, да не знает, как.
- Мне остаться до конца праздника? Ну, оказывать помощь, когда подерутся, да?
- Нет, - промямлил великан. – Я не хочу совсем, чтоб была драка. Развлеки их чем-нибудь.
- Я что тебе, шут или фокусник?
- Не обижайся хоть ты…- огр скривился, как от брюшной колики. – Все альвы поют, и ты тоже. Ну, пожалуйста, спой им… как тогда нам пел, на Эвгрионе…
- И лютня у тебя есть?
- Лютни нету, есть эта, как ее, г-тара, с Земли.
- Гитара? Я на ней сто лет не играл.
- Сто? А ты вроде здесь меньше ста живешь… И в Альфхельме г-тары есть?
- Ладно, хватит глупых вопросов, - оборвал альв. – Неси инструмент, посмотрю, может, совсем не годится.
- Сейчас-сейчас, - заторопился А-Хрой, довольный согласием. – Хорошая г-тара, еще никто не трогал, кроме меня.

Инструмент и впрямь оказался почти новым (лишь на деке красовалась пара вмятин от огричьих лап), но не лучшего качества и совершенно расстроенный. Подкручивая колки и перебирая струны, Льон совершенно отключился от окружающего мира, к тому же, он судорожно вспоминал песни восьмилетней давности, когда они застряли в Эвгрионе на голом острове, лишенные средств связи и со сломанным мироходным оборудованием. А когда инструмент был, наконец, приведен в сносное состояние, то песен уже, вроде, и не требовалось – посреди залы, подбадриваемая хлопками и топотом, кружила в воинственной пляске пара танцоров. Танец изображал то ли любовную сцену, то ли драку, причем в женской роли выступала Ырша. Она словно растеряла все свои замашки коварной обольстительницы, неуклюжие башмаки были сброшены, косички-колбаски метались вокруг лица, когда она, то приседая, то уходя в скользящем броске вилась вокруг партнера. Он же преследовал ее, изображая накал первобытной страсти и рыкая при каждом броске. Впрочем, любовная то была страсть, или гнев, оставалось только гадать, поскольку оба танцора выступали с кинжалами, имитируя по ходу действия удары, парирование и уходы от них. В самом конце все разрешилось как нельзя лучше – Ырша и ее партнер замерли на расстоянии не шире ладони друг от друга, отвели руки назад и затряслись, изображая этим символическим па соитие, а потом ритмический топот и хлопки прекратились, а с ними – и танец, после чего оба танцора рухнули на задницы прямо посреди залы и совершенно истерически заржали. Скорее всего, тут не обошлось без «золотой пыльцы» или стимуляторов подешевле-попроще, что не одобрялось даже шаманом. Он опять встал со своего места и начал изощренно ругаться, а молодежь лишь отмахивалась от него, как от назойливой мухи.

Льон кашлянул, стараясь обратить на себя внимание, но этот звук потонул во всеобщем гомоне. Альв поднялся из-за стола и крикнул, перекрывая шум звонким голосом.
- Песня по просьбе хозяина заведения, уважаемого А-Хроя! Весельная (не путать с висельной!) – сострил Льон, и орки загоготали нехитрой шутке.
Перебор, звенящая тишиной пауза и глубокий и чистый голос альва… Задумчиво так, словно для себя, не обращая внимания на слушателей.

На волнах резвятся рыбы,
На волнах пылают битвы.
В глубину уходят сети
И земли нагие дети…

Орки напряглись, вытянули шеи – еще бы, альв не столько пел, сколько запускал мыслеобраз: море, пасмурное небо с бегущими по нему облаками – такое же, как в видении шамана, зовущий вдаль посвист ветра.

Путешествуй, путешествуй,
Для тебя найдется место
У весла иль на корме,
И в соленой глубине.

Путешествуй, путешествуй,
Жизнь – ничто без происшествий,
Без тоски оставь свой дом,
Как родились – так умрем.

Безнадежность, сквозившая в словах песни, смягчалась ритмичной музыкой, словно обещающей нечто, невыразимое в словах, но прямо-таки необходимое для этой жизни, без чего та превращается в тоскливую череду ничего не значащих дней.

Пусть один добудет пищу,
А другой – ту смерть, что ищет,
Вспыхнет сталь из-под волны,
Кровь всплывет из глубины.

Путешествуй, путешествуй,
От молчания до жеста,
От иллюзии до страсти,
От порыва до несчастья.

Путешествуй, путешествуй,
Жизнь – ничто без происшествий,
Ты во власти этой силы
От рожденья до могилы.

Умолкло чавканье, стих звон посуды. Новобрачные прижались друг к другу, как дети, слушающие страшную сказку, Лахза одной рукой обвила мужа, а другой вцепилась в край стола, Агрук нахмурился и поджал губы. Даже шаман, подперев голову лапой, согласно кивал. Льон почувствовал отклик, и воодушевление жаркой волной охватило его. Орки попали под власть образа!

Долгий проигрыш, чтобы закрепить результат, и последний куплет – тихим голосом в полной тишине:

И оплачут волны с честью…
И обнимет смерть-невеста…
И тряхнет старик прибой
Твоей мертвою рукой.

Путешествуй… путешествуй…

- Гавно песня! – подал голос марбендилл. – Песня для огра и тупая, как огр. А орки – еще тупее, раз слушают.
- Кто тупой? – взревел Агрук и, одним прыжком перескочив через стол, вцепился в горло хулителю, но тут же сполз на пол, отключенный ударом.
Орки, увидев это, посыпались из-за стола, сшибая посуду, и окружили двух марбендиллов, которые теперь встали спина к спине и ухмылялись, поджидая пьяную компанию.
- Эй, прекратите! – Льон кинулся между ними, ибо его взору представилась картина побоища: орки с переломанными хребтами, разбитыми головами, новобрачная со вспоротым животом и марбендилл с грудной клеткой, раздавленной огром. – Говно, так говно, и нечего спорить. Пусть каждый останется…
И тут свет померк в его глазах, ноги подкосились, и альв рухнул ничком прямо на бесчувственного Агрука.

Очнулся от ведра холодной воды, выплеснутой ему на голову. Открыл глаза, и снова зажмурился – лицо склонившегося над ним марбендилла, будто врезанное в небо, пылавшее полуденным жаром, двоилось и раскачивалось перед его взором.
- Здравствуй, Льон! – просипел морской тролль. – Прости, что так встретил… не надо бы тебе в драку лезть, не твое это дело.
- А мы знакомы? – альв приподнялся на локтях и снова попытался сфокусировать взгляд на лице марбендилла.
- Еще как, - фыркнул тот и задрал безрукавку, обнажая живот с длинным шрамом. – Ты ж меня зашивал, что, не помнишь?
И Льон вспомнил.

- Хыр вам, а не мой корабль! – заорал капитан Ехунтал как раз в тот момент, когда на драккар обрушилась водная элементаль, сломав мачту и разбив правый борт в щепки.
Канаты рвались и вылетали скобы, а команда уж давно посыпалась в воду – на радость кружившим в волнах марбендиллам. Льон пару раз уже глотнул морской воды, когда перепончатые лапы подхватили его и зубастая пасть щелкнула прямо перед носом. Еще мгновение, и судовой лекарь превратится в закуску… Льон уперся руками в скользкую грудь, отпихивая от себя морского тролля, а коленом саданул туда, где, по его расчетам, у всех мужских особей самое больное место. Хватка слегка ослабла, и альв вывернулся из смертельных объятий, но тут же оказался схваченным сзади за волосы – его явно не хотели убивать и даже калечить, и даже боялись, что он утонет.
И тут потемнело небо, и громовой голос объявил:
- Сейчас сбросим спасательные плоты, всем собраться на них. Будет произведен перенос. И постарайтесь, - голос прервался смешком. – Избавиться от своих перепончатых спутников…
Диск «спасателя» качнулся и в воду полетели тысячи свертков, мгновенно расправляющихся и превращающихся в удлиненные плотики. Да, хорошо, что в договор входило спасение и перенос в случае неудавшейся операции, а то, что остров марбендиллов окажется столь неприступным, никто и подумать не мог, впрочем, как и то, что драккар, изготовленный по эвгрионским образцам, окажется никуда не годной посудиной…

Как бы то ни было, а через четверть часа они оказались на твердой земле, правда, с изрядным количеством марбендиллов в придачу. Оглушенные и озадаченные переносом, морские тролли и не думали сопротивляться, а привычные к скачкам между мирами армадцы бросились резать им глотки.
- Прекратить резню! – заорал срывающимся голосом Льон. – Всех марбов связать и тащить сюда.
- Да, - подтвердил его приказ капитан Ехунтал. – Складывать здесь, связанных по рукам и ногам.
- И раненых? – подал голос кто-то из чужой команды.
- И раненых – тоже!

Следующие двое суток спрессовались для судового лекаря в череду полостных операций, ампутаций раздробленных и размозженных конечностей и прочих «радостей», следующих, как сезон дождей за солнечным полугодием, за любой неудачной вылазкой в Эврегион. Хорошо, что ему вызвался помогать лекарь с другого корабля, хотя сам был контужен ударом элементали и тряс головой, будто хуман-маразматик, иначе половина тяжелораненых просто погибла бы от несвоевременной помощи. Убитыми и покалеченными обе команды потеряли не менее трети состава, еще столько же вполне могли бы погибнуть без срочной помощи.
Сперва закончились препараты для наркоза. Пришлось напрячь магические способности, погружая оперируемых в состояние оцепенения с отключением болевых рецепторов, что было ой, как непросто для того, кто одновременно проводит операцию. Потом – шовный материал. Тогда Льон на опыте проверил исторические сведения об использовании альвами волоса для зашивания ран. Скомандовал остричь себя и отправить патлы в стерилизатор.
А когда помощник сказал, что остальные могут подождать пару-тройку часов, вышел на свежий воздух и свалился перед входом, как подкошенный. Его перенесли в тень, а он спал, и даже не почувствовал этого.

Проснулся где-то через час, от чувства невосполнимо упущенного.
Раненые марбендиллы умирали один за другим. Морской народ не может долго жить без воды, а раненые, да еще на жаре – гибнут вдвое быстрее. Приказал обложить их мокрыми тряпками – полностью, кроме лиц и ран, и смачивать по мере высыхания, а тем, кто в критическом состоянии – вливать физраствор. Помогло.

Парень, что затеял драку в трактире, был из тех, выживших…
- Иллх Вил? – спросил альв.
- Иллх Вик. А это – брат, Иллх К, - кивнул марбендилл в сторону. – Ты обиделся?
- За что?
- Ну, что я песню твою обругал. Хуманская она, от начала и до кончала.
- До конца, - поправил его Льон.
- Да. А так – ничего. Я тут слышал, Ехунтал собирает команду?
- Собирает, только рейд будет сухопутным.
- Да мы и на суше не подведем…

Альву помогли усесться в тени и водрузили на голову его же рубашку, намоченную и небрежно отжатую, из-за чего струйки воды стекали по лицу на грудь и спину. Льон представил себе, как сейчас выглядит, и поморщился. А к нему уже торопилась орочья пара.
- Простите, что так получилось, - промямлила Лахза, покраснев до свекольного тона.
- Да, Ишшгым не хотел вас ударить, это ему, - Агрук указал на Иллх Вика. – Назначалось.
- Предназначалось, - поправила орка.
- Ну, так мы хотели к вам попроситься, А-Хрой сказал, вы набираете команду.
- Да, и что? – нахмурился альв.
- А то, что у нас месяц отпуска. Как считаете, обернемся?
- Должны. Перенос сейчас будет на сдвигающихся мирах.
- Тогда возьмите нас, а? – Лахза умоляюще заглянула в глаза.
- Это что, ты к Ехунталу одних недомерков поведешь? – раздался над ухом огричий рев. – Ну, так возьми лучше меня, а то капитан засмеет.

Льон пощупал шишку на голове и решил, что это – весьма дешевая расплата за такую удачную вербовку. «Главное – вовремя мозги задурить», - подумал он по пути к гостинице, где ждал его капитан.

Герой поднял меч и опустил его на голову цверга. Но тот уже успел прыгнуть за ящик с инструментом, и грозное оружие с грохотом раскроило дубовые доски и застряло в куче металлолома, в которую от мощного удара превратились точнейшие и драгоценнейшие инструменты маленького механика.

Цверг был мелким даже для цверга, и странным казалось, как такой крошка умудряется изготавливать столь мощное, тяжелое, смертельно разящее оружие. Да и звали его смешно, даже несколько оскорбительно – Срих. Чего хочет от него Хухо Вьерткк, механик знал, но отдать произведение искусства, над которым он трудился более двух лет, за бесценок какому-то хуманскому наглецу, оказалось выше его сил. А тот наседал, орал, грозился разнести мастерскую вдребезги и убить ее хозяина. Ну, что с него взять – лишь недавно пришедший неведомыми путями с Земли, Хухо все мерил своим недалеким умом и странными земными понятиями, к примеру – был уверен в жадности и злонамеренности цвергов, а также – в том, что не слишком рослый народец надо притеснять, унижать и грабить, совершая тем самым дело, угодное их земному, хуманскому богу. Зачем только Срих с ним связался… Предупреждали же. Но страсть к человеческим сказкам, принесенным из далеких миров, а также бочка крепкого пива сделали свое дело – цверг согласился продать меч-убийцу, страшнейший Разрушитель, сумасшедшему хуману. Теперь он платит за это – мастерская разлетается от ударов его же творения, а сам он улепетывает в неизвестном направлении, умываясь слезами и соплями от нежданной потери. Он знает о силе своего оружия, знает и о безумии Хохо Вьерткка, и поэтому не даже пытается спасти свое жилище, мастерскую, лабораторию и вообще дело всей жизни… Ничего, пока есть голова и целы руки, все остальное можно восстановить, только понадобятся на это годы, нет, скорее, десятилетия напряженного труда. Впрочем, Сриху не привыкать – не было еще дня, когда сидел он без дела.

Раскаленная полуденным солнцем дорога из белого песчаника слепила глаза, а слезы заволакивали взгляд дрожащей пеленой, так что маленький цверг и не заметил, как врезался лбом в ножищу огрима. Тот покачнулся и едва не рухнул на своего спутника-марбендилла, в этот момент старательно обливавшего свое серебристо-серое тело водой из фляжки. Полупустая посудина выскользнула из марбендилловых лап и стукнула по голове идущего впереди альва, от чего тот охнул и схватился обеими руками за многострадальный затылок.
- О, боги, за что?! – возопил тот, и обернулся назад.
Посреди дороги на четвереньках, будто собака, стоял маленький цверг и безуспешно пытался спрятать голову за плечом в ожидании сокрушительного удара.

- Вставай, бегун, не стой, как скотина, - ласково произнесла Лахза. – Или тебя ножиком пощекотать? От кого это ты драпал? Украл, что ль, чего?
- Нет, господа хорошие, ничего не крал, - поднявшись, забормотал цверг. – Это меня, можно сказать, раздели и разули.
- А что ж бежишь – не за вором?
- Да не вор он, это Хухо… Что, вы не знаете Хухо? Такой большой, очень большой, и правым глазом косит…
- Большой? Это – как я? – удивился А-Хрой.
- Нет, не как вы, господин, малость пониже. Я ему меч продать хотел, а он отобрал его… и всю мастерскую порушил.
- Мастерскую? Надо его наказать. Как, ребята, идем? – Иллх К повернулся к альву.
Марбендилл, конечно, не стал бы этого говорить, кабы не знал, кто такой Хухо Вьерткк. А узнал он это весьма хорошо, когда получил от ревнителя нравственности изрядных плюх в местном борделе. Для чего столь высокоморальный хуман заглянул в обитель порока – неясно, но закончился этот визит выбитыми окнами, зубами и даже, кажется, одним глазом у обитательниц и посетителей сего храма любви. А Хухо отделался штрафом и возмещением убытков хозяину заведения. Это было несправедливо, и Иллх К решил отомстить, как только представится такая возможность. Сейчас, когда с ними огрим, а ситуация позволяет наломать бока Хухо без малейшего конфликта с законом Армады, это было бы весьма своевременно.
- Нет-нет! – остановил его альв. – Нас ждет капитан и выгодный контракт! Или вам денег не надо?
- Три кучи клал я твой контракт и твои деньги! – возмутился огр. – Я на трактире в неделю четыре с половиной тысячи кридов имею. Если пошел с тобой, то только по старой дружбе.
- Правда, не надо к Хухо сейчас подходить, - вмешался просительным тоном цверг. – Я свой меч знаю. Это – меч-убийца. Из композитных сплавов нового поколения, лезвие с нанокромкой, и…
- И еще магия?
- Нет. Просто – высокие технологии Свартхельма. Но Хухо безумен, и он убьет вас всех.
- Что ж, - философски заключил альв. – Тогда обратимся к властям. Позже… Пусть стража с ним дерется, это, в конце концов, их дело.

Маленький цверг закивал головой. Он расчесывал пятерней и отряхивал от пыли длинную бороду, и при каждом кивке из нее вылетали, взмывая в воздух, слюдянисто сверкающие пылинки. Льон засмотрелся на эту картину, напоминающую детские игрушки с немудреной магией, продающиеся во множестве в канун зимнего солнцестояния, и надолго замолк. А цверг, приведя в порядок предмет своей гордости, поднял мохнатые брови и спросил:
- А работы у вас для меня не найдется?
- Может, и найдется, - ответил Льон. – Пошли.

(UglukFearless и Ольга Хорхой)

Гостиница, в которой остановился капитан Ехунтал, была средней руки, не роскошна, но и не слишком плоха, что, впрочем, не гарантировало наличия стекол в окнах и водопровода в комнатах. Лестница с истертыми ступенями оказалась не то, что грязна, а кое-как вымыта, перила же, напротив, сияли желтизной новехонького дерева и ершились занозами.

Пыльный полумрак скрывал лицо привратника, угрюмо осведомившегося, к кому это они направляются. Как видно, он один и принимал постояльцев, и следил за порядком, и, возможно, исполнял обязанности охранника и вышибалы. Из столовой доносились ароматы подгоревшего мяса и овощей, приглушенный звон посуды и голоса постояльцев, в воздухе вилась пыль, исполняя затейливый танец в узких лучах, пробивавшихся сквозь плетеные занавеси.
- К Ехунталу, - коротко объявил альв, и указал то ли привратнику, то ли всей честной компании на боковую лестницу.
Тот кивнул головой и отвернулся – узнал, должно быть, Льона, а то и просто решил не связываться с командой вооруженных молодчиков.

Лестница застонала под тяжелой поступью А-Хроя, но безропотно выдержала и его, и всю компанию, протопавшую на второй этаж. Через пустой и гулкий коридор, пронизанный и пропеченный яростным солнцем, врывающимся сквозь широкие, ничем не занавешенные окна, превращающие его едва ли не в галерею, отделенную от окружающего пространства узкими простенками с внешней стороны, прошли они к двери, ничем не отличающейся от десятка других, столь же обшарпанных и испещренных трещинами и зарубками.
- Капитан, открывайте! – крикнул альв, коротко стукнув по двери трижды, и, выдержав паузу, еще один раз.
Послышалось копошение, тихий говор, шаги, наконец, клацнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стоял хуманский юнец лет пятнадцати, а из сумрачной глубины донесся скрипучий голос Ехунтала:
- Быстро ты. Не ждал тебя рано. Проходи, покажи, кого привел.

В полумраке зашевелились, освобождая проход, человеческие фигуры, заскрипели отодвигаемые стулья, кто-то ругнулся, поднимаясь с пола, кому-то наступили на ногу, и снова донеслась площадная брань.
Ехунтал хмыкнул и развел руками:
- Видите, дорогие мои гости, как вредно команде безделье – не прошло и трех дней, а ребята уже стали браниться и ворчать по любому ничтожному поводу. Но ведь это все исправимо, не так ли? Хороший рейд, жирный куш – и они не только пойдут за мной на край вселенной, но и будут стоять друг за друга в бою, словно родные братья. Не так ли, А-Хрой?
Глаза капитана блеснули из полумрака, словно у дикого кота, выследившего добычу, и Льон в который раз восхитился дружелюбием и демократичностью тона, что появлялся у Ехунтала всякий раз, когда приходилось охмурять очередных новобранцев.
- Верно, капитан, - поддержал огрим. – Ежели с кем что случиться, не бросим. Лекарь тебе не позволит.

Если капитан Ехунтал прославился среди «охотников за удачей» своей дипломатичностью и полным отсутствием совести, то его судовой врач, наоборот – излишним присутствием подобного рудимента. И странное их многолетнее сотрудничество, удивлявшее многих, приносило свои плоды – даже теперь, когда Гимми-сон перехватил контрабанду производящейся на островах «золотой пыльцы», а капитан Тазар, словно базарная торговка, распустил сплетни о том, что удача отвернулась от старого котяры, народ шел к нему.
- Ну, ребята, есть желание заработать по две тысячи кридов? Это без страховых – думаю, ничего серьезного не случится в походе. Должен же я беречь свою долю? – хохотнул капитан и уставился на марбендиллов. – А вы, уважаемые, знаете, что мы отправляемся сушей?
- Так марб и на суше не подведет, - ответил за двоих Иллх Вик. – Альв нам уже все сказал.
- Хорошо, беру вас в команду. Бойцами, а там – как послужите. А это что за разврат? – Ехунтал осуждающе сдвинул брови.

Лахза и Агрук стояли позади всех, обнимаясь с непосредственностью истинных детей природы.
- Женщина – свары на корабле. Или ты провожаешь любовника?
- Мужа… - скромно ответила Лахза. – Но не провожаю, иду вместе с ним.
- Как говорится, и в радости, и в горести, - поехидничал капитан. – А тебе не кажется, что ты лишь свяжешь ему руки и подвергнешь лишним опасностям?
- Я? – воскликнула Лахза, сдвинув брови и оскалив клыки, и начавшиеся, было, смешки резко смолкли.
Впрочем, смолкли они не от ее вида, а от того, что метательный нож, выкинутый ею незаметным движением из-под руки, пригвоздил к стене штаны самого шумного насмешника – в полудюйме от причинного места.
- Я – Агрук-Счастливчик, - строго сказал ее муж, будто он – всем известный герой, а не известная в орочьей казарме личность. – И мы с Лахзой либо пойдем вместе, либо не пойдем вовсе.
- Счастливчик, говоришь? – ласково улыбнулся капитан. – И насколько велико твое счастье?
- Больше, чем ты думаешь, - гордо возгласил орк.
- Ну, что ж, проверим, - протянул Ехунтал и вытащил из кармашка монету. Она была размером в полпальца и отливала тусклым серебром.

В Альтаруме уже давно все три государства перешли на обезличенные криды, передаваемые в виде подтвержденных неведомым простому народу способом карточек, причем на одинаковых с виду «кридках» могло находится от одного до сотен тысяч кридов, и узнать это можно было лишь в банках или у менял, но Армада до сих пор чеканила монету, и что это за вещь, все жители архипелага знали отлично. Так вот – монета была не здешняя. На одной из ее сторон красовался бескрылый дракон, окутанный пучиной вод. С другой странная закорючка – хуманская цифра.
- Дракон – принимаю, решка – не судьба, – объявил капитан. – Но бросать буду пять раз. Если ты – счастливчик, все разы дракон выпадет. Ясно?

Ехунтал высоко, почти до потока, подкинул монету, ловко поймал и накрыл ладонью. В комнате воцарилось напряженное молчание, Лазха переступала с ноги на ногу, Агрук, как зачарованный, смотрел на руки капитана. Тот слегка приподнял ладонь, и, хитро улыбаясь, взглянул на орков.
- Дракон!
Команда заулыбалась в ответ. Один раз может выпасть кому угодно, но, чтобы пять раз подряд – никому такого не видывать. Капитан скорчил серьезную мину и снова подбросил монету. Она, кувыркаясь, взлетела под потолок и, блеснув, шлепнулась в его руку.
- И снова – дракон.
Команда зашевелилась, захмыкала, зашумела.
Но, когда «дракон» выпал еще три раза подряд, стало так тихо, что можно было услышать шум прибоя за одряхлевшими стенами старой гостиницы. И в этой тишине капитан возгласил:
- Добро пожаловать на борт!
И команда, и орки, и марбендиллы радостно зашумели, проходя в глубину комнаты, располагаясь в пыльной тесноте, и мало кто заметил маленького цверга, пробравшегося к Ехунталу.
- Капитан, а механик вам нужен? Я – Срих, и нет такой вещи, что не смог бы я изготовить… если, конечно, будут материалы, инструмент и время, достаточное для подобной работы.
Ехунтал одобрительно кивнул и протянул ему руку.

Прочел. Появилась куча вопросов, предложений и т.п. ( вобщем критика). Тут выложить или в личку послать?

Жду со всем возможным вниманием! Сейчас со временем стало полегче, возвращаюсь к "заброшенным" проектам. Выкладывать или в "личку" - как сами решите, меня устраивает и то, и другое.

Ну что, готова к критике? Буду следовать по тексту. Итак…
трактир «Завтрак огрима» - почему завтрак? Кто с утра по трактирам шатается?
Цвергше – видимо язык цвергов? Если так, хотелось бы услышать пару фраз на нем (ругательств). Это так, для себя, будущих рассказов.
Хуманы – почему не люди?
безлюдье (а также, без-цвергье, без-огрье и без-орочье) – как-то режет слух.
подошвой-котурной – что это такое? (простое любопытство).
То огр, то огрим. Уж что-нибудь одно.
беройской проститутки – полтора инвалида в неделю – поясни, пожалуйста, кто такие берои; неужели они такие страшные?
псивым волосом грудь, где, даже сквозь мех – как я понял, псивый волос это и есть мех?
сделала шаг к столам, ломившимся снедью – может лучше «ломившимся от снеди»?
Орки, поплевывавшие свысока на чужие порядки и суеверия – поплевывавшие или, все-таки, откровенно плюющие?
бесправных рабов его когдатошней родины – «прошлой родины» было бы лучше, на мой взгляд.
Потом – странная проговорка охотника, покалеченного на Эвгрионе при ловле хуманов – что за проговорка (оговорка, поговорка)?
И позже, много позже, случилось его первое предательство – он помог сбежать супружеской паре «землян-экстрасенсов», как они себя называли, во владенья Армады. И потом – понеслось… Совершив хоть одно противозаконное действие, автоматически становишься заложником всех, кто знает об этом, и тебя заставляют совершить следующее, и еще одно, под конец запутываешься так, что уже не знаешь, не лучше ли было поступать в первый раз не по совести, а по закону. На его счастье, он вовремя унес ноги, а то уже давно превратился бы в безмозглое растение под колпаком маноулавливателя. – как я понял, Льону пришлось сбежать из Альхейма. Я только не понял кто терроризировал его – альвы или люди? И как можно было его терроризировать?
новый костюмчик жениха в процессе выполнения традиции обзавёлся парой жирных пятен – как я понял, орки (в данном случае Агрук) малость неряшливы и неаккуратны. В таком случае Агрук при разделывании туши должен был обзавестись не парой, а целым набором, коллекцией, если можно так выразиться, пятен.
сочным хрустом – объясни мне, как хруст может быть сочным?
Марб – сокращение от марбендилла, приемлемо ли оно? Или может это оскорбительная кличка?
То, что один из людей моря – а дальше в тексте – народ моря.
разгородил залу своей немерянной тушей – орфография – немереной.
угощенье пришлось по душе. И эту тишину резким шипящим свистом прорезал голос марбендилла:
- Я же говорил тебе, орки – падальщики, а не охотники.
Зачем они нарываются? Потехи ради? Неужто так уверены в своих силах?
Огр, почесывая то затылок, то пузо, приблизился к альву мелкими шагами, из чего Льон заключил, что тот хочет его попросить о чем-то, да не знает, как. – это тебе в плюс. Правдоподобная ужимка (поведение) вышла.
Я не хочу совсем, чтоб была драка. – огры плохо говорят на местном наречии? Может лучше будет: «Я совсем не хочу, чтоб была драка» или «Я вовсе не хочу, чтоб была драка»?
- И лютня у тебя есть? – может вместо и поставить а?
г-тара – предлагаю писать г’тара. Так звучит интересней, примерно как д’Артаньян.
лишенные средств связи – что под этим понимать? Сотовый или нечто магическое? Если можно поподробней – в дальнейшем это может пригодиться для написания рассказов. Да и для понимания мира будет не лишним.
и со сломанным мироходным оборудованием – хочу узнать примерно то же, что и про средства связи. Неужели перенос может осуществляться и в воде тоже? Перенос оглушает? Примерно как топором по голове или полегче?
Ырша. Она словно растеряла все свои замашки коварной обольстительницы – можешь назвать меня снобом, но я как-то не заметил в ней этих самых замашек.
Скорее всего, тут не обошлось без «золотой пыльцы» или стимуляторов подешевле-попроще, что не одобрялось даже шаманом – хочу узнать поподробней о «золотой пыльце» и стимуляторах попроще. И почему это шаман одобряет 1-ое и не одобряет 2-ое?
- …Весельная (не путать с висельной!) – сострил Льон – в прямой речи не может быть скобок. Лучше через точку.
запускал мыслеобраз: море, пасмурное небо с бегущими по нему облаками – такое же, как в видении шамана, зовущий вдаль посвист ветра. – об этом тоже поподробней(для тех же целей). Как это происходит?
ибо его взору представилась картина побоища: орки с переломанными хребтами, разбитыми головами, новобрачная со вспоротым животом и марбендилл с грудной клеткой, раздавленной огром – марбендиллы сражаются лучше чем орки?(двое против толпы) А огры выходит вне конкуренции? Кого же им тогда можно противопоставить в бою? Информация нужна для соотношения сил в бою.
Говно, так говно, и нечего спорить. Пусть каждый останется… - Льон так не любит заварушки, что готов ради предотвращения драки признать свою песню говном? Нужно мне для уточнения(понимания) характера.
Марбендилл, серая кожа, морской тролль – прошу уточнений по этой расе. Какое отношение они имеют к троллям? Уточнений прошу также по ограм, оркам и людям (как о внеш. виде, так и о менталитете).
Начало и конец льоновских воспоминаний надо как-то отделить от остального текста (*** например), чтобы читатель сразу понял, что это воспоминания.
Ехунтал или Ёхунтал? И куда ставить ударение?
когда на драккар обрушилась водная элементаль, сломав мачту и разбив правый борт в щепки. – кто такая водная элементаль (обязательно ж.р. или можно водный эл-ль?), раз она может сотворить такое?
Диск «спасателя» качнулся и в воду полетели тысячи свертков – сколько народу в команде? Драккар может вместить max около 80 человек.
в договор входило спасение и перенос в случае неудавшейся операции – что-то наподобие соцпакета?
а то, что остров марбендиллов окажется столь неприступным, никто и подумать не мог – так и не ясно, зачем они туда поперлись.
впрочем, как и то, что драккар, изготовленный по эвгрионским образцам, окажется никуда не годной посудиной… - это закон такой: перемещаясь в Эвгрион выглядеть как местное население? Иначе зачем они отправились в путь на драккаре. Ведь в Альтаруме явно ходят по морю галеры, а то и лучше. Там же техника развита. Может, цверги давно пароход придумали. И вообще хотелось бы знать, до какой степени у них технический прогресс дошел.
Очепятка у тебя в тексте Эврегион.
Понять я не могу двух марбендиллов. Какого ляда они затеяли заварушку в трактире? А Иллх Вик, сперва не узнал Льона?
Герой поднял меч и опустил его на голову цверга – почему не хуман, а герой? Или если маленьких обижать, так сразу герой? Может, тут сарказм скрыт?
умываясь слезами и соплями – согласен, смешно. Но ты так не любишь этого цверга?
поэтому не даже пытается спасти – ну во-первых опечатка, а во-вторых это мне кажется станным. Он даже не пытается спасти свою мастерскую, потому что видите ли, не любит драться. Но умеет же. И как тут не защитить мастерскую, он же столько труда вложил в нее.
маленький цверг врезался лбом в ножищу огрима. Тот покачнулся и едва не рухнул – да огру это все равно что камазу пинок по колесу. Ты вес сравни.
цверг и безуспешно пытался спрятать голову за плечом – как ты себе это представляешь?
Кстати насчет законов Армады. Какие они (хоть самые главные)? Да и вообще законы во всех мирах (хотя бы в Альтаруме)?
в канун зимнего солнцестояния – Новый Год не празднуют? Какие там вообще есть праздники?
плетеные занавеси – почему не из материала? Или это для создания антуража (атмосферности)?
просто решил не связываться с командой вооруженных молодчиков. – а до этого нигде не указано, что они были вооружены. А тут раз, и оружие появилось.
Лестница застонала под тяжелой поступью А-Хроя, но безропотно выдержала и его, и всю компанию – ты сама себе противоречишь. Лестница застонала, т.е. «зароптала».
Через пустой и гулкий коридор, пронизанный и пропеченный яростным солнцем, врывающимся сквозь широкие, ничем не занавешенные окна, превращающие его едва ли не в галерею, отделенную от окружающего пространства узкими простенками с внешней стороны, прошли они к двери, ничем не отличающейся от десятка других, столь же обшарпанных и испещренных трещинами и зарубками.
Чересчур длинное выражение. Труднопонимаемое. Не лучше ли его разбить на несколько коротких?
Если ты – счастливчик, все разы дракон выпадет. Ясно?

Ехунтал высоко, почти до потока, подкинул монету
Ехунтал даже не дал Агруку возможности возразить. Или это показывает, что он здесь главный и не потерпит возражений?
Лазха – раньше писалось «Лахза».

Ну вот, в принципе, и все. Не сердись, если что-то не понял. Извини за большое количество вопросов и за свалку всего в одну кучу. Такова уж моя критика.
P.S. Поведение марбендиллов в рассказе мне не понятно. Меня оно вообще удивило, даже взбесило что ли. Но это отчасти хорошо – твой рассказ не оставил меня равнодушным. В целом он мне понравился.
P.P.S. Есть ли у Армады столица? Как она выглядит? Опиши.
P.P.P.S. Насчет валюты. В Армаде какие деньги предпочитают? Криды или монеты? И как кстати монеты называют? С кридами что-то не совсем понятно. Ясно, что это аналог кредитных карт (наших, с Земли). Но ведь у нас их не везде принимают. Как же в Альтаруме решена эта проблема? Не везде же поставишь магические/технические ящички, считывающие и переписывающие инфу с карточек.

Ответы (где возможно):

"Завтрак огрима" - не нравится? Можно было назвать и "обед", только звучит чуть хуже, не такой насмешкой (представьте себе огра, поутру, похмельного, не выспавшегося... );

"Цвергше" - да, язык. Увы, не лингвист я никаким боком, но обязуюсь подумать насчет ругательств... кстати, кто у нас хоть немного норвежский знает? Может, оттуда натаскать и изменить слегка для более забавного звучания? Или лучше немецким воспользоваться (тогда уж я развернусь).

Хуманы - да, именно так, потому что слово "люди" - гораздо более многозначно, есть фразы, которые могут в этом случае восприниматься в более расширенном понимании.

Неуклюжие фразы (а они присутствуют в гораздо большем количестве) обязуюсь поправить позже.

"Огр - огрим", в Армаде сошлись многие расы и еще большее количество языков, так что возможно различное произношение одного и того же слова, главное - понятно, что относится к одному и тому же. Я же сделала себе (и всем) такое послабление, дабы избегать повторения одного слова в соседних предложениях.

О бероях дальше будет, как о притче-во-языцех, во всех многонациональных образованиях есть народы, над которыми потешаются... но которые, тем не менее, ничуть не хуже других (этакие "чукчи").

Об "охоте на хуманов" будет чем дальше, тем больше, есть также кое-что в треде о мирах "Грозди". Кратко - людей (хуманов, впрочем, как и альвов- осужденных преступников) используют альвы для "производства" магической энергии в относительно небольших дозах (на одного альва-волшебника двух-трех "батареек энерджайзер", по идее, должно хватить), государственное же "снабжение" идет за счет ограбления целых миров. Кроме этого, альвы используют людей и просто как рабов, бесправных слуг.
Цверги Свартхельма из-за своих генетических экспериментов утеряли большую часть талантливости, они уже - не "самый технически изобретательный народ", и вынуждены воровать людей в других мирах для своих "шарашек". Те же семьи цвергов, что сбежали в Армаду до эпохи "генной модификации", сохранили таланты.
Льон помог избежать участи "батареек энерджайзер" нескольким людям, потому что убедился, что они - такие же разумные существа, как и альвы, нисколько не хуже, а парень он совестливый. Вскоре его "фокусы" открылись, промедли он, не сбеги в Армаду, и разделил бы участь хуманов-"батареек". Теперь он и любит родину, и ненавидит ее...

Марбендиллы, народ моря, морские тролли. Родом с Эвгриона. Внешний вид: гуманоиды с серой кожей, безволосые, фигуры мускулистые, обтекаемые, на голове - кожистый "гребень" с шипами, между пальцами рук и ног - перепонки, на локтях и коленях - шипы, глаза немигающие, выпуклые, от природы покрытые прозрачными щитками. Весьма воинственны, как рукопашные бойцы практически не знают себе равных на море и на суше, но в дальнем бою бесполезны - стрелять не умеют и не учатся. На суше серьезное ограничение - кожа не должна пересыхать, от этого и умереть могут. Характер... представьте пьяного десантника... Дружба для них - святое, а вот остальные чуйства - под вопросом. Большие любители противоположного пола, без разницы, с кем, где и как, хоть с "беройской проституткой", а вот размножаться могут лишь с женщинами своей расы. "Марб" - сокращенно от марбендилл, если без присоединенных оскорбительных эпитетов, то, в целом, приемлемо, особенно - в устах других рас.

Нарываются - из-за песни. Она им очень не нравится, так как, в целом, не сулит удачи. Льон готов признать что угодно, лишь бы не было драки. Он - лекарь (1), ответственный и совестливый (2), совершенно не воинственный (3) и "провидит" частенько ближайшее будущее (4). С этими его качествами у него сплошные проблемы в армадском обществе, построенном, в целом, наподобие "берегового братства" Тортуги. Ходит в команде Ехунтала (ЕхунтАл, ударение на последний слог), так как "прижился" и в чем-то может противоречить капитану, который уважает его профессионализм и бескомпромисный "гуманизм", притягивающий в команду тех, кто хочет не только обогатиться, но и задумывается о том, чтобы вернуться домой целым и невредимым, то есть - бойцов достаточно опытных и серьезных, не "юных сорви-голов".

Огры - самая сильная раса, но, увы, и самая тупая... Впрочем, практические вопросы, денежные, хорошо секут. "Добрые", пока сытые и никто серьезно не заденет. Голодный или невыспавшийся огр - страшная сила . Ради старой дружбы могут поступиться и выгодой, но не слишком серьезной. Относительно медлительны, что искупается массой и силой. Поэтому, огр хорош не в поединке, а в командном бою, примерно, как боец с двуручником, кто-нибудь его фланги защищать должен. Также - может тащить на себе где-то центнера два-три не согнувшись, кряхтя и пыхтя - еще больше. Меткость при стрельбе - так себе, не альв, прямо скажем... Оружие - "что потяжеле", массивное, шипастое, или бо-ольшой топор (секира). Если не в Эвгрионе действует (там "технологии" использовать запрещено), вполне можно вооружить его чем-то вроде базуки, но покрупнее.

Орки. Дикари по своей натуре, но вкусившие цивилизации и не собирающиеся отказываться от нее. Коллективисты, потому что выгодно действовать гопой. Индивидуалисты, когда приходится с кем-то делиться . Признают свои племенные законы, чтобы не остаться в одиночку против всего мира, признают дисциплину, чтобы не лишиться довольствия. С удовольствием служат. "Твой дом - казарма" оскорблением не считают, так как многое получают там "на халяву" - обмундирование, питание, жилище. Деньги любят, но копить не умеют, просаживают в кабаках и борделях. Физически сильнее и выносливее как людей, так и альвов, слабее огров и марбендиллов. Большинством инфекционных болезней не заражаются. Ранения и кровопотерю переносят легче, чем люди. Быстрота реакции и меткость на уровне людей, но много меньше, чем у альвов. Нечистоплотны, когда того не требует служба. Да и на службе пованивают изрядно... Что тут поделаешь, если основное питание - белковое, а мыться не любят, вот и запашок, как в вольере хищника. Сохранили древнюю веру, шаманизм, основа которой у них - обожествление удачи. Шаман - личность уважаемая, ему хорошо платят за услуги, но, если обряд не принес желаемого, могут побить и даже убить (особенно, если считают, что этот шаман - слабый, и качественную порчу сделать не сможет). Используются в Армаде в качестве солдат или стражи, так как остальные расы служить не любят.

Марбендиллы - см. выше. Верования - шаманизм, шаманы - стихийные маги воды, отсюда - и элементаль (но не "элементал", так как это предполагает вселение духа и более осмысленные действия). В Армаде появились позже остальных, ходят в командах, с остальными расами, в целом, ладят.

Альвы - эльфы, развитая магия, с техникой не очень-то ладят, но не вандалы. Льон - очень слабый маг, может наводить чары и целить, предугадывать ближайшее будущее, и то - не всегда. В трактире - наводил чары, используя уже готовую "матрицу", сделанную орочьим шаманом. Обманывать не любит, а приходится. Чего не скажешь о многих других альвах. В Армаде альвы чаще всего - целители, наемные маги или, к примеру, ювелиры, фармацевты ("аптекари", а также - производители всяческих психоделиков), художники, певцы и музыканты. Есть и бойцы, даже капитаны (чему способствует сильно развитая интуиция и умение управлять "людьми"). Великолепная реакция, меткость, быстрый и "цепкий" ум.

Люди, хуманы. Самая непредсказуемая и талантливая раса. Неизвестно, чего ждать. В Альтаруме - пришлецы, живут на Земле и в Эвгрионе, составляя там подавляющее большинство населения.

Армада. Армада - архипелаг, состоящий из полутора тысяч больших островов и околи миллиона мелких, вплоть до одиноких скал. Лежит в тропической и экваториальной климатической зоне. Управляется избираемым Адмиралом, порядок избрания - прямое и открытое голосование капитанов. Избрание - пожизненное, смещенного убивают в течение суток последователи более удачливого соперника.
Уровень развития - высокие технологии, но не везде, а у кого деньги, у того и техника, у остальных - поплоше, постарее. Вплоть до дичайшего средневековья. В Эвгрион совершают вылазки с соответствующими тому миру средствами передвижения и оружием (трехстороннее соглашение между Альфхельмом, Свартхельмом и Армадой). За счет чего живут - есть во вводных к "Грозди".
Общество, сродни "береговому братству" Тортуги. Минимум законов, которые исполняются неукоснительно. Остальное - на основе договоров. За неисполнение договоров наказывают либо сами обиженные (что неподсудно), либо - власти в лице адмиральской стражи.
Деньги печатаются, чеканятся на монетном дворе (свои, "армадские"), "криды" - международная валюта Альтарума, у банков и менял - да, есть приспособления... Обращение "кридов" официально слабо контролируется Адмиралтейством, т.к. армадцы выполняют заказы и Альфхейма, и Свартхейма, за что получают в международной валюте. Но. Менялы и главы банков в Армаде - под контролем некой тайной организации, которая, фактически, контролирует даже самого Адмирала (вот и завязочка для интриги). Все банки - чисто армадские, никаких альфхеймских и свартхеймских "филиалов".

Когда напишешь продолжение к «Началу пути»? И еще хочу знать: Ехунтал сотоварищи в этом рассказе попадут в то же приключение о Звере, о котором пишут Демон с Кетрин? Если нет, то у меня есть «дельце», которым они могут заняться. Интересует? Правда, я еще не все детали продумал.

В эту субботу, скорее всего, и продолжу.

Ладно, рассказываю. Ехунтал со товарищи этого Зверя повезут из Смиугролда с Эвгрион, так что взаимодействие - будет. По дороге им еще один кэп будет мешать, как - еще не решила. А какое "дельце"?

Ответом об отсутствии у цвергов своего мироходного оборудования ты мне малость подпортила планы Ну хорошо, а могут ли цверги или земляне создать такое оборудование (чисто техническое, али еще какое; главное, чтоб по своим разработкам)? Ежели да, то моя сюжетная линия выживет.

То есть, без приобретенного у альвов артефакта-"движителя"? Так у меня на зависимости друг от друга двух рас все и строится. Альвы без техники цвергов - ну, не каменный век, но глубо-окое средневековье, цверги без альвийских артефактов - запертые в своем мире технари, причем, свои ископаемые давно истощились... Потому и "живут дружно", тихо недолюбливая друг друга.
Но. Кому охота зависеть? Технологию изготовления артефактов можно
а) украсть, а магуйствовать вполне может обученный этому человек-экстрасенс;
б) в "шарашке" разработать нечто такое, что их заменяет (кстати, эта тема была в разработке еще при Л.Берия, но что-то "не пошло").

Так что без людей им не обойтись, а вот без альвом - могут попытаться.

Значит так. Задумка такая: на Земле некий ученый разрабатывает мироходное оборудование. Цверги, узнав об этом (как?), хотят заполучить ученого, дабы поставить енто дело на поток и перестать зависеть от альвов. Альвам, ясен пень, сие не нравится. Обе нации посылают по команде на Землю, чтоб выкрасть этого ученого...
Надеюсь получится интересно, т.к. проблема, в принципе, глобальная - равновесие сил в Альтаруме.
Что не так, подскажи.

Прекрасно. Справка: у нас этим сперва занимался Е.И.Тамм (в 1924-25 годах), потом - некто (неизвестно) на Новой Земле, там рвануло, работы были свернуты, вскоре после этого сняли Л.Берия. Архивы сохранили упоминание об опытах академика Курчатова и Иоффе по передаче вещества в гиперпространстве, а также то, что некоторые объекты "исчезали бесследно".
В Королёве (тогда - Калининград подмосковный) в 70-х годах прошлого века один энтузиаст собрал установку, после чего загрохотал в психушку без воротиши (я говорила с мужиками, которые его знали, они утверждают, что тот был скорее энтузиастом-бессеребреником, чем психом).

Извини, не понял, что ты этим хотела сказать

То, что такие разработки уже велись в нашем мире и можно использовать конкретные имена, названия, даты для организации предыстории "современных" разработок. Ну или что-то типа того.

…
- По одному лучемету в руки! По одному, и не прятать под куртку – больше никому не дадим! – орал синеглазый Иван, и команда морщилась – то ли от громкости ора, сравнимого, разве, с воем подыхающего урхозага, то ли – оттого, что оружие это все равно придется сдать перед вступлением на просторы Эвгриона.
- Урхозад ты, Иван, иначе не скажешь, - безнадежно вздохнул худой и явно не молодой хуман, принимая оружие и засовывая его в кобуру. – И это называется – земеля! Вышел в начальство по нашим головам…
- Не, я не урхозаг, я хуже. Я урхозага с одним ножом взял, - ощерился Иван.
- Ну, да, зверюшка в ущелье задом застряла, тут ты ее и…
- Это какая должна быть зверюшка!
- Или какое ущелье…

Второе замечание, кстати, было вполне справедливым – рельеф Смиугролда, на просторах которого живут и урхозаги, и бихенои, и тухлые слизни, и огненные собаки, меняется чуть ли не каждый день. Трясет постоянно, тучи дыма и пыли застилают солнце, но планета кишит жизнью, какое-то неестественное буйство природы ускоряет процесс видообразования, так что животный и растительный мир претерпевает значительные изменения чуть ли не за считанные десятилетия. На данный момент идентифицируемых видов флоры – чуть больше полутора сотен, и добрая половина из них – либо плотоядная, либо снабжена такими приспособлениями, как лезвия, крюки, резервуары с кислотой, выбрызгиваемые на неосторожно приблизившегося зверя, либо – человека, буде найдется путешественник, не испугавшийся этих жирных змееподобных стеблей, мясокрасных и фиолетовых листьев, внезапно раскрывающихся «пастей» с колючками. «А растут на ём цветы нев…нной красоты», как говорит Иван, дольше всех походивший по Смиугролду.

Его, собственно, забросило туда с Земли, одного из всей геологической партии, и он умудрился не только выжить, но и дойти до людей – ловцов огненных собак. Звероловы, не долго думая, и его поместили в отдельную клетку, надеясь продать ловцам-альвам, да не встретилось таковых до прибытья в Армаду. А там Иван сбежал – подманил одного из ловцов, вытащил из его кобуры лучемет и выбил из придурка жизнь вместе с мозгами, потом срезал дверцу у клетки и сбежал. Кушать хочется – нанялся в команду, повезло, как утопленнику – капитаном у него Ехунтал, умом не обижен – выбился, как он сам называет, в боцманы. Кэп его вторым помощником называет, но часто игнорирует его советы, а зря – укокошили бы Гимми-сона, не пришлось бы теперь брести хыр знает, куда за каким-то неведомым Зверем.

В Смиугролде можно палить, кто из чего умеет, а вот в Эвгрионе придется круто – нельзя знакомить туземцев с современным оружием, есть на то в Альтаруме всемирное соглашение, и ослушников ждет неминуемая казнь. Эвгрионское оружие – мечи, копья да палицы, шестоперы да луки, кинжалы, максимум – баллисту с собой притащить можно, не более того. А как иной раз хочется шмальнуть ракетой, особенно – по тамошним альвам-смотрителям. Строят из себя богов, а сами любой прогресс законами задавили. Мрет местное население от голода ли, болезней – тем наплевать, вылечат магией одного-другого, накормят десяток просителей «пищей богов» - лепешками с «золотой пыльцой», и те их превозносят, как всеобщих благодетелей.

- А-Хрой!
- Чего тебе?
- На! – Иван подтаскивает к огричьим ножищам портативную ракетную установку.
- И то – дело, - огр с легкостью закидывает на плечо штуковину не меньше центнера весом и улыбается хуману. – Я ее крепко люблю. Как жена – дома, так жужжалка – в походе.
Иван кивает и идет дальше – надо еще выдать всем по комплекту эвгрионского вооружения.

Нагруженная, словно партия хуманов-переселенцев, подходит команда Ехунтала к старенькому мироходу, что внешне напоминает боевую эвгрионскую «машину», но двигается, в отличие от нее, не силами рабов или мулов, а инерциоидом. Хорошая штука: раз запустил – и можно не задумываться о топливе, только раз в год плати пошлину за магическую силу, раскручивающую маховик. Плохо, что на Земле она работает с перебоями, а то давно бы домой сбежал. Переход между мирами – не проблема, страшно оказаться в тайге, степи или пустыне, где на тысячи километров ни единой души. Просчитывать маршрут Иван не умеет, так что без Ехунтала вынырнет, как пить дать, в самом неподходящем месте, добро еще, если не в толще скалы. Вот и приходится тянуть лямку да ожидать похода на Землю, а будет ли он вообще – большущий вопрос.

Рассаживаются, сопровождая телодвижения солеными шуточками, пристраивают оружие и походные сумки, марбендиллы прижимают руки «по швам», но кто-то, все равно, натыкается на их шипы, и ругань возобновляется с новой силой.

- Поехали?
- Ага! В Смиугролд, язви его в душу!
- Мехатирлолл!
- Гарма!
- Ахар!
- Хыр им всем, а не наше мясо!
- Ё… Смиуелд, мы победим! – заорал Иван и стукнул кулаком по стене мирохода.
Капитан «поколдовал» над приборной доской, машина затряслась, закачалась, у всех пассажиров разом возникло чувство, будто пол из под ног их уходит, а свет меркнет в глазах, и пейзаж за окошками резко сменился: в начале – радужными разводами, тьмой со вспышками света, полосами, мелькавшими с одуряющей быстротой, и, наконец – багровым сумраком Смиугролда.

…

Айронил, хранитель восьмого, предпоследнего посвящения, прошел к дверям лаборатории, и охранники – три альва и одна альвисса в серых, подобающих их невысокому уровню посвящения, туниках, склонились в поясных поклонах. Двери, узнав хозяина, отворились, и маг поднял правую руку. Вспыхнул свет, хрустальные шары замерцали на массивных подставках, легкий ветерок прошелся по помещению, освежая затхлую атмосферу. Давно уже никто не обращался к великим Силам Порядка, чтобы узнать судьбу мира, и не одного – от того, как повернется судьба маленького горного княжества, зависело будущее не только Эвгриона, но и Альтарума, даже, в меньшей степени – остальных миров этой ветви реальности. Эвгрион, чем дальше, тем больше беспокоил хранителей Альфхейма, ибо действия, предпринятые альвами полтора-два тысячелетья назад, привели к неожиданному результату – развитие технологий, технических и магических, приостановленное данными миру законами, снова вышло из-под контроля. Мало того – природа, словно компенсируя застой в человеческих умах, начала преобразовывать их телесно, создавая новые виды разумных существ.

Сперва появились в горах великаны-огримы. Тупые и вечно голодные, они не представляли угрозы ни для кого, кроме местного населения, наоборот, борьба с ними заставляла людей обращаться за помощью к альвам, так что принято было решение не уничтожать их, и даже помочь расселиться по просторам Эвгриона. Это было ошибкой – великаны быстро умнели, начали изготавливать не только одежду, но и оружие. К тому же, они ни во что не верили, считая существующим лишь то, что можно увидеть либо осязать руками. Они не поддавались чарам, словесному внушению – тем более, а, чтобы уничтожить физически изрядно выросшую популяцию, эвгрионское оружие не подходило. Несколько локальных войн лишь слегка сократило популяцию, но, к несчастью, научило их воевать с организованными и вооруженными людьми.

Пока решали огримский вопрос, на отдаленных островах появился «народ моря» - марбендиллы, столь же отличающиеся от хуманов, как и огры. Эти прекрасно плавали и ныряли, с легкостью оставаясь под водой до получаса, и приобрели все возможные приспособительные признаки для жизни в море. Ноги их, правда, не срослись в хвост, но в остальном природа позаботилась о своих детях – выпуклые, снабженные прозрачными «щитками» глаза хорошо видели как под водой, так и на суше, теплообмен регулировался скоростью движенья в воде, пальцы рук и ног удлинились, приобретя перепонки, зубы утратили универсальность, став подобием острейших клыков. Народ моря жил в подводных пещерах, оказывающихся над водой лишь во время сильных отливов, когда большая и малая луны Эвгриона поднимались одновременно над горизонтом. Эти тоже не признавали господства ни альвов, ни цвергов, поклоняясь исключительно водной стихии, и она платила им взаимностью. Более ста попыток уничтожить непокорный народ не увенчались успехом, ибо море вставало на защиту своих детей, уничтожая карательные экспедиции и разрушая их корабли. Духи эвгрионских морей смеялись над магией альвов, договориться с ними не удалось, а сила, достаточная, чтобы покорить или уничтожить всю их породу, безвозвратно разрушила бы большую часть Эвгриона.

Как вы понимаете, это был далеко не конец альвийских просчетов. Если первые две расы обособились настолько, что потеряли возможность порождать полукровок в союзе с людьми, то третья, злейшая из всех, сохранила эту способность. Их назвали орками, не найдя более подходящего слова в хуманских языках. Они оказались чрезвычайно сильны и долгоживущи, крепки телом и духом, плодовиты, как крысы и столь же жестоки. Полагают, что начало сей расе дали несколько альвов-отщепенцев, сбежавших от возмездия в Эвгрион, и смешавшие свою кровь с местными дикими племенами. Возможность медленно, но целенаправленно изменять тело в соответствии с условиями существования сослужило свою недобрую службу – орки ниже и уродливее любых хуманов, зато намного сильнее, обладают совершенной иммунной системой, доставшейся в наследство от альвов, и более способны к коллективным действиям, чем «родительские» расы.

Если бы на этом все и закончилось! Недавно Айронилл обнаружил свидетельства зарождения еще двух новых рас – людей-оборотней и «туманников», странного, совершенно нового типа существ, тело которых состоит из эфира, сгустившегося до плотности, сравнимой с веществом физической реальности. Так ли это на самом деле, следовало проверить.
...