|
ТИХО. ХОЛОДНО. ДИКО.
Город остывает, и я выхожу из своего убежища.
Тихо. Холодно. Дико.
Леса, горы, степи. Даже зимой в них не так холодно.
Города - беззвучие заброшенного склепа.
Города - ледяные наросты на теле планеты.
Города - приступы ярости больного бешенством человечаства.
Здесь всегда так, как быть не должно.
И так, как всегда будет.
Будущее в этих каменных преисподних.
И даже камень здесь не настоящий.
Не из настоящего.
Не из прошлого.
Будущее здесь, а все остальное время исчезло.
Его закатали под асфальт.
Асфальт...
Будто им огородились от всего живого.
Асфальт снизу, бетон со всех сторон.
И щели аккуратно замазываются.
И по ним ходят, будто и не было.
"Есть люди, и есть Земля", - думают, спотыкаясь об асфальтные шрамы.
"Есть Мы, и есть ОНО", - додумывают, падая и разбиваясь о твердую шершавую поверхность.
"Оно нас сожрет?" - и умирают, так и не получив ответа.
Так и не поумнев.
В тишине, холоде и дикости.
Тишине безразличия.
Холоде предрешенности.
И дикости происходящего.
После смерти приходит понимание.
Поздно.
Но вокруг земля, и та, что с большой буквы.
И та, что с маленькой. Она ближе.
Пух так не бьет в крышку гроба.
И в пухе не водятся черви.
И их точно нет в асфальте.
И бетоне.
Это обьяснение?
Не страх смерти.
Но страх смерти отвратительной.
Страх конца пути - черной кладбищенской земли.
Который надо закрыть, откреститься от него.
И от нее.
И от всего.
Лишь бы не уйти в эту землю навсегда.
Каменная коробка лучше деревянного ящика.
Лучше, тише, холоднее, дичее...
Но все же лучше.
Тем, что в нее тебя не положат мертвым.
Жизнь покинет тебя до рождения.
Или вовсе обойдет стороной.
О тебя не запачкавшиись.
Ведь даже я выхожу из дневного убежища и чувствую всю грязь.
Мой серебрянный свет лишь ее скрывает.
Не более того.
И не всегда удачно.
Лишь становиться тише и холоднее.
И страх множит дикость.
Может в этом виновата я?
|
