Я вам не верю.

- Я вам не верю, - сказал Джон Смит, и зачем-то полез во внутренний карман своего пиджака. 

- Вы верующий мистер Смит?

- Я репортер мистер, или простите граф Ромасанта, - Джон достал телефон, и посмотрел время. Было уже пол восьмого вечера. Этот помешанный на своей голубой крови человек и так задержал его слишком долго.

- Значит вы в курсе.

- Чего?

- Того что любая ложь может содержать в себе толику правды.

- Простите граф, но мне пора, - репортер встал с места. Среди роскошной мебели и изысканного убранства комнат, акула пера чувствовал себя как дома. Его не удивишь полотнами Моне и Ребранта, китайскими вазами династии Мин. Но в этом номере в высотке, все так и пропитано стариной. Вместо ковров гобелены, вместо бокалов золотые и серебряные кубки. Мебель сделана странным образом.

- На вашем месте я бы этого не делала - сказал граф, не оборачиваясь. Он смотрел в огромное окно, и был похож на живую статую. Точь-в-точь что скульптура в дальнем углу комнаты.

Джон усмехнулся. Все как обычно кончилось угрозами. Но у него мертвая хватка и чек останется у нег.

- Мадлен сейчас нет дома. Утром ее сообщили что ребенок, Джимми, вы его не видели и не знаете о нем, заболел. Мальчик проваляется в больнице несколько дней, и его мать просидит у кроватки все это время. На вас ей нет времени.

Репортер обернулся, и чуть не уронил вазу:

- Вы угадали? Откуда вам знать?

- Я же сказал вам мистер Смит я демон. Прошу присядьте и продолжим беседу.

Граф поднялся. Высокий чуть худощавый, со странной то ли европейской, то ли восточной внешностью. Пальцы длинные и белые, волосы черные как смоль коротко подстриженные, не бороды не усов. Гладко выбрит.

- Я все равно не верю, - ответил Джон, но все, же сел. – Знаете сколько шарлатанов и обманщиков приходиться отсеивать газетам?

- Я не шарлатан, не обманщик, - сказал граф, и схватил за руку репортера.

Джон побледнел, зрачки расширились. Он не пытался освободиться, но попятился, влез на кресло. Граф отпустил его руку, репортер упал на толстый мягкий ковер.

- Что это было, черт побери?

- Я показал вам часть своей жизни,- Ромасанта притянул руку, - Хотите, покажу еще?

Что я?

Нельзя сказать, что я такое. Нельзя точно определить, чем я стану, и вообще изменюсь ли я еще? Все в природе изменяется и преобразуется в боле совершенные формы, как по мановению волшебной палочки. Законы Дарвина в действии, эволюция. Но что эта эволюция для бессмертного демона? К чему стремлюсь я?

- А мы люди к чему стремимся? – спросил Джон.

- От жизни к смерти.

Я не родился, и не знал матери или отца. Или знал? Не могу сказать потому что не помню того кого мог бы назвать родителями. Детства я вообще не помню. Было ли оно? Возможно, на заре мира, где то в его мрачных доисторических глубинах был слышен плачь? Или крик? Или что там еще…ребенка.

- Вы были единственным ребенком? Но вы, же не хотите сказать…

- Что я Бог? Нет. Уж точно не бог. И был я не один, о втором расскажу позже. Не помню своего детства, но помню юность. Когда я был молод, могущественен и несравненно красив. Что это было за время. Заря времен, времен колыбель человечества. Не было еще Древнего Египта, и думать не думали о Вавилоне. Я уже был. Не стану лгать, я был злом, чистым и непорочным. Ни проблеска света во мне. Моими спутниками были те, кого вы прозвали всадниками.

- Голод, Война, Чума и Смерть.

- Они до сих пор держат вас в страхе и не зря. Я никогда не любил Войну, чванлив, кровожаден и глуп. Но он все лучше Смерти, это я понял с годами. Тому все равно кого забирать, будет случай и меня прихватит. Голод и Чума те иные. Они забирают жизни и гордятся своей мощью, но насытившись, отступают. Как избалованные дети, наигравшись вволю, бросают сломанную и испачканную игрушку. Смерть нет…

- Расскажите подробнее граф, - репортер обжегся о горячий кофе.

Представьте себе мистер Смит зеленые поля и реки с быстрой и чистой водой. Смотрите, как сбегают эти воды с холма, торопясь, воркуя и подгоняя, волна волну. Собираясь в долине эти воды, дают жизнь травам, дают жизнь животным и людям.

Ранним утром, когда мужчины уходят работать в поля, или отправляются на охоту, женщины спускаются к реке за водой. Это сильные и гордые люди.

Чума носил зеленый в рваных дырах плащ. Ветер холодный и свежий всегда забирал с собой часть его зловония. Лицо скрытое черной, рваной тряпкой было ужасным, но мне было все равно, я чувствовал с ними единство.

- Я отравлю их, – сказал он и пришпорил коня.

- Хорошо, я заберу их с собой - прошептал Смерть.

Репортер поставил чашку на стол:

- А вы граф?

- Спустился вниз, и, обнажив меч, принялся рубить, упиваясь