Фанфик на сериал "Горец". И увидел я всадника - Страница 3

вот, ты уж как-то постарайся, чтоб он тебя не изрубил, а?
Она прикрыла один глаз, и хитро взглянула так по-детски озорно, что Силас. Да, Силас, который мог одолеть тысячу мужчин в бою, смутился.
– Да нет, я не о постели. Я хотел сказать, что если ты достанешься мне, я тебя не трону, сестра, если, конечно, сама не захочешь. У меня ты всегда… сестра.
– Спасибо, – сказала она просто, без приставки господин, которая теперь ей была не нужна, и легко потрясла руку, которую всё ещё сжимала. – Но уговор, есть уговор, помнишь?
– А кто победил? – испуганно спросил мой брат.
– Да, оба. Теперь мне мяукать, помнишь, а тебе – всего-то сказать мне несколько слов.
– Идёт, – обрадовался Силас. – А зовут-то тебя, как?
– Энегрейс, – ровно ответила она. – И по секрету тебе скажу, всегда спрашивай у женщины, с которой собираешься возлечь, имя. Имя, произнесённое нежно, для слуха любой из нас, слаще мёда. И её ласки будут нежнее…
– Благодарю, сестра, – радушно сказал наш самый мощный всадник. Он принял её слова в своё сердце, так просто, без напряжения, словно они уже приходили ему в голову, но он их не успевал осмыслить. И тут же, нерешительно и весело, взглянув на неё, словно мальчишка, который ожидает чуда и не верит в его осуществление, произнёс. – Энегрейс!
И она мяукнула – громко, весело, от души, протяжно и высоко.
– Энегрейс!
И снова – никакого обмана.
– Энегрейс!
На сей раз он её поддержал – то ли рыком, то ли рёвом. Но теперь они «пели» дуэтом на все лады, а уж Эни постаралась внести музыкальное разнообразие в их бессмысленное распевание междометий.
…Таким счастливым я его никогда не видел. Они смеялись, мяукали, рычали, снова смеялись. А потом она просто, словно общалась со старым другом, сказала, что ей пора возвращаться к работе и добавила: «Ещё поговорим, брат». И он это принял.
Знаешь, Дункан, я уже многое к тому времени повидал на своём веку. Но такого не видел. Она врага превратила в друга за минут сорок. И непросто превратила – раскрыла, поняла, увидела в нём что-то светлое и до этого достучалась. Кхе, в прямом смысле – ударом в нос. Мне нравился Силас. Но теперь, только теперь я понимал, почему именно к нему, к этому большому ребёнку, попавшему под дурное влияние, слишком неразвитому, чтобы этому влиянию сопротивляться, меня так тянет.
А ещё я понял, что меня почти так же непреодолимо тянет к ней. Нет, не улыбайся так. Тогда ни о какой страсти и речи не шло. Она была рабыней Кроноса, а у меня была Кассандра. Нет, я хотел, чтобы она поговорила и со мной. Словно только она могла увидеть то, что не видел я сам. Кто я такой. Такой же, как Кронос? Или ещё, ещё хуже?
Она, наконец, распрощалась с Силасом, направилась к роднику, и только теперь увидела меня, стоящего возле своей палатки, не сводящего с неё взгляда.
Открытая, красивая улыбка сошла с её лица. Конечно, она поняла, я стал свидетелем их с Силасом «дуэли», стал свидетелем всему… И, если я расскажу Кроносу…
Чтобы пройти к роднику, надо было миновать мою палатку. Меня. И она пошла прямо ко мне, медленно, аккуратно, словно йог, ступающий по раскалённым углям. И всё это время, Маклауд, без устали смотрела в моё, как мне казалось, каменное лицо, вглядывалась в холодные глаза. Двигалась красиво, плавно и неотвратимо.
И вот она подошла совсем близко, инстинкт самосохранения и элементарная логика должны были подсказать ей, что пора свернуть на тропу к роднику. Нельзя же так пристально смотреть на мужчину, когда он не является твоим господином. Тем более, я ведь мог и донести…
Но вместо того, чтобы уйти вниз по дорожке, она встала прямо передо мной, продолжая смотреть, не моргая. В её красивые серо-зелёные глаза, казалось, можно глядеть вечно. Столько в них было… Всего. Всего, что не хватало мне. Силы и мягкости, порочности и чистоты, почти детской наивности и мудрости, которая явно не далась легко.
И я видел, что чем дольше мы вот так стояли, тем ярче становился внутренний свет этих таинственных очей. Свет окутывал меня, заставлял дышать глубже, чаще, грудь щемило, но это было в радость, понимаешь. Я чувствовал, что сейчас, не сказав ни слова, она выносит мне приговор. Эта девчонка, пленница, рабыня….
…Эта женщина, царица, богиня. Выносит моей тяжёлой душе вердикт… И вдруг её глаза просияли – истинной, кристальной радостью. Она смотрела на меня, будто только что узнала. Узнала родного, дорого, близкого ей человека.
И моя душа вся подалась ей навстречу. Я, варвар, всадник, я несущий смерть и сам прозванный Смертью. Я, Маклауд, воплощённое зло… Я ей улыбнулся, сдерживая подкотившие к горлу… слёзы.
И в этот момент на том конце лагеря весело раздалось:
– Энегрейс!
Она набрала воздух в