Гвей из рода теккей. 3. Подо льдом тёплой воды не бывает

Таверна «У стола – отдыхай» стояла в людинской части Гниднискони, но всё равно, на фоне высоких эльфийских строений центральных кварталов, выглядела мелкой нордийской монетой в ряду золотых церниев.

Для людинского строения она была почтенного возраста и, несмотря на небольшой крен, вызванный соседним строительством, добротна.

Как многие людинские строения, она была на сваях, не столь высоких, как для закромов (дабы грызуны не добирались до зерна), не столь низких, как для жилых домов. К центральному входу вела насыпная дорожка – во избежание всяческих неудобств, которые могли бы возникнуть у посетителей, традиционную лестницу решено было убрать. Весной грунт и песок насыпи сильно размывались. Завсегдатаев таверны это нисколько не смущало, а вот грязная жижа, стекающая на шлифованные, сияющие белизной мраморные плиты, коими были вымощены основные улицы города, вызывала отвращение у исконных жителей и хозяев города.

Разумеется, эльфы не раз предлагали помощь в цивилизованном устройстве людинской таверны, но фьоры её не принимали. С положением вещей приходилось мериться. Как и со всем, что касалось вопроса совместного проживания во Фьории эльфов и людинов.

…Рыжая вошла в таверну, как во дворец, мягко, медленно, достойно проследовала через всю залу, не опускала плеч, гордо неся невидимый хрустальный кувшин на голове. На усталые, но всё же едкие, взгляды посетителей не обращала внимания.

Выглядела она слишком ярко для людинки, возможно, её сочли за эльфийку. Появившийся за ней ловчий также не способствовал хорошему впечатлению о юной особе. Особые отношение между магичками-эльфийками и молодыми фьордами были не редкостью, и осуждались консервативно настроенным старшим поколением.

У дальнего каменного стола, который стоял ближе всего к хозяйскому углу, было тепло. И, влекомая горячими волнами, ловчая приблизилась к каменному массиву и грациозно, словно лилась тёплой водой, присела на стул вполоборота.

В центре столещницы, в пройме, остывали угли, на которых не так давно жарился поросёнок.

Точёными пальчиками скинула капюшон и аккуратно сложила кисти на тёплом камне. Айорин на руке снова стал отсчитывать ровную пульсацию. Посетители таверны распознали в ней «свою», – по форме ушей, и она им перестала быть интересна.

Наконец, Гниднисконь.

Вопреки ожиданиям ловчей, до эльфийского города они добрались только спустя три недели бесполезных и немало затратных скитаний. После леторидской степицы охотники пошли на свет в соседний Охтюг. Говорили, там по ночам ночница ходит. Ночницы, как известно, большей частью самоубивицы. И ворожея полагала, что не состоявшийся зять Тойевена напроказил и у соседей.

Но, к счастью, «ночницей» оказался сорванец, задумавший напугать мамок и изрядно преуспевший в проказе. Дело раскрылось ко всеобщему благополучию, обретению спокойствия и здорового сна в первую же ночь. Уши нарушителя были исправно надраны до красноты, а ловчие получили свежий каравай и немного солонины в дорогу…

Потом, вопреки первоначальному плану Гвей, который предполагал возможность сразу зайти в поле цепей и попасть в Гниднисконь, охотники дали неслабый крюк по всем весям. Контуриальные цепи в Леториде по какой-то непонятной причине упали, а местные жители особенно настойчиво просили остаться дорогих гостей, которые избавили их от степицы.

Но ловчую гнал куда-то ураган её духа. И никто не смел её останавливать.

По пути в Гниднисконь они успели вернуть старухе-людинке убежавшую тёлочку, (ох, и пришлось им пробираться через валежник за этой проказой!), сопроводить фонарщика к перевальному огниву и даже поучаствовать в охоте на лося. Охота удалась на славу, а его рыжая сделала всё – и аккуратно – чтобы дать уйти брюхатой и от того неповоротливой лосихе и загнать вместо неё другого сохатого. Впрочем, Ниральд не был уверен, что ловчая действовала из соображений высокой нравственности, ей зачем-то нужны были рога.

Звук хлопнувшей двери разнёсся по зале.

Мальчишка-фьор приоткрыл тяжёлую входную дверь и нырнул в образовавшуюся щель. Придерживая карман длинного, бесформенного балахона, который велено было носить всем ученикам магов, он пересёк залу, стараясь быстро семенить ногами и при этом не упасть, и замер у горячей столешнице. Мальчик боялся, что с ним кто-нибудь заговорит, как-то окликнет, и ему придётся вступить в непозволительный для посыльного с важным донесением разговор. Как назло, у стола сидели двое – явно магичка с ловцом, а хозяин, этот старый боров Офторг, никак не выкатывался из своего хлева. Никак опять с вечера налёг на бутылку. Да, чтоб он…

Но тут, наконец, открылась кладовая, и показался сам держатель таверны.

Хозяин Офторг слыл людином доброго нрава да к тому же знатным браговаром, а уж по приготовлению поросёнка был просто кудесником. Пусть злые языки болтали, что «У стола - отдыхай» выжила в эльфийском городе только благодаря удачным знакомствам с нужными эльфами, брагодел знал, без выпивки и закуски таверна давно бы вылетела в трубу, как это делают чрез край пьяные магички,