"ЕСТЕСТВО" Глава 1 - Таинственная штольня - Страница 5

в том, что с помощью нехитрых приготовлений можно вызвать духов и у них узнать свое будущее. Для этого требовалось откладывать по одному полену в течение года первого числа каждого месяца, а в полночь накануне Рождества положить дрова в печку, развести огонь и ждать результатов. О последствиях дед не сообщил, но дал понять, что они непредсказуемы.
Профессор, хоть и был высокообразованным человеком, иногда мог отступить от своих атеистических принципов и поэкспериментировать с каким-нибудь продуктом мракобесия, чтобы затем поместить его в строгие рамки науки: с начала года он терпеливо следовал ритуалу, и к сегодняшнему дню у него скопилось ровно двенадцать отборных березовых поленьев, о чем он не преминул сообщить Дарье Семеновне перед тем, как уйти домой.
На дворе был изрядный мороз; очутившись в темной холодной избе, Анатолий Николаевич сразу же занялся растопкой: хорошенько полив дрова спиртом, он чиркнул спичкой, и фиолетовые языки закружились в страстном танце, причудливо переплетаясь с оранжевыми сполохами занимающейся бересты. Воздух в помещении наполнился парами денатурата и паутинками копоти, а рожденные разгорающимся пламенем тени беспорядочно заметались по оплавленным стенам топливника в почерневшем зеве русской печки.
Спустя час профессор сидел в кресле-качалке с бокалом шампанского и отрешенно смотрел на огонь. Они были вдвоем: профессор, одетый в черный атласный халат, и пламя, сожравшее уже добрую половину поленьев.
Внезапный скрежет вывел ученого из оцепенения. Ему показалось, будто кто-то водит железом по стеклу, пощелкивая костлявыми пальцами в такт участившимся ударам сердца; он обернулся и стал всматриваться в чернильную темноту, царившую за окном. Сквозь тонкий тюль он увидел летучую мышь, которая из глубины ночного мрака ломилась в плотно сомкнутые створки. Щерясь и повизгивая, она разбрасывала белесые сгустки слюны, размазывая их по стеклу. Очередной раз ударившись о фрамугу, ночная гостья устремилась прочь, сопровождая полет чавкающими звуками перепончатых крыльев. Сбросив оцепенение, профессор вскочил с кресла и рванулся к окну: плотно прижавшись к стеклу, он пытался разглядеть то, что скрывала зимняя ночь. Наконец глаза привыкли к темноте, мрак над поверхностью снега рассеялся, и Анатолий Николаевич увидел, как спавший доселе в сладкой неге лес вдруг содрогнулся, завопил немыслимыми голосами и выпустил полчища ужасных тварей из своих недр.
Стадо разъяренных вепрей, словно лезвием, отсекло большую часть забора, примыкавшего к лесу. Дикие свиньи разбрелись по саду и с яростью принялись выковыривать из земли замерзшие корни плодовых деревьев. Стаи визжащих нетопырей, вызволенных неведомой силой из объятий зимней спячки, черной тучей нависли над домом, и взмахи тысяч крыльев подняли к небу свежевыпавший снег, закручивая его в вихри. Сквозь серую мглу потрясенный профессор увидел, как от черной стены леса отделяются новые тени. Волки! Крадучись, они добрались до поваленного забора и выстроились в линию, напоминая взвод почетного караула в ожидании важной персоны. И персона не замедлила появиться.
Вершины сосен вздрогнули, сбросив шапки плотного снега. Затем деревья расступились, словно освобождая дорогу неведомому путнику, и из леса появилось НЕЧТО. Оно продвигалось уверенной поступью и остановилось в метре от заснеженных волчьих спин. Таинственное свечение, мерцающим ореолом окружавшее его, позволяло разглядеть все до мельчайших деталей. Невиданный монстр, усеянный бородавками и кожными наростами, безмолвно обозревал окрестности молочными зрачками глаз, покрытых бельмами. На его серой вздувшейся коже зияли гниющие язвы. Он был похож на угловатого голема, высеченного из каменной глыбы нетвердой рукой неопытного мастера. Вскоре взгляд пришельца коснулся старого дома. Казалось, он ощупывает невидимыми пальцами каждую пядь покосившегося строения. Когда его взор добрался до окна, через которое наблюдал за происходящим профессор, резкая боль в глубине черепа парализовала ученого. Он застыл, как зачарованный, не в силах ни думать, ни шевелиться.
Внезапно послышался тяжелый дребезжащий голос. Но звучал он вовсе не из пасти чудовищного урода. Нет, он раздавался прямо у Анатолия Николаевича в голове, болезненно вибрируя и повторяясь долгим эхом в каждой клетке его пылающего мозга:
-- ЗНАЙ: ЖИТЬ ТЕБЕ ОСТАЛОСЬ ВСЕГО ТРИ МЕСЯЦА.
Очнулся Анатолий Николаевич поздним утром. Он лежал на полу, замерзший и обессиленный. Сильно болела голова, на лбу была глубокая ссадина. Цепляясь за стену, профессор кое-как поднялся на ноги и подошел к окну. Его глазам открылся залитый солнцем зимний сад, устланный белым ковром, и нетронутые шапки снега на деревьях. Серый забор, как ни в чем не бывало, стоял на своем месте. Только перепончатое крыло летучей мыши акульим плавником торчало из ближайшего сугроба, вздрагивая от порывов студеного январского ветра.
Обо всем этом профессор поведал сердобольной соседке только на следующий день после своего необычного пробуждения. Он рассказывал в своей излюбленной манере, подробно и чуть иронично, и на первый взгляд выглядел совершенно нормальным, однако внимательный наблюдатель непременно заметил бы в глубине глаз Анатолия Николаевича предательские отблески смертельного страха, который впитала в ту страшную ночь его душа.
А в середине апреля того же года ученый пропал. Оставил все как есть: осиротевший дом, нехитрый