Любовница демонов - Страница 8

мы, четверо, любим сей мир. Посему – надо сражаться даже не против Серпулиана, а против его хозяина. Теперь он – «Единый», но он – не один. Сонмы духов джада, каждый – незначительный и слабый сам по себе, вместе образуют демоническую армию, не меньшую реальной армии фанатиков. С теми силами, что у нас есть сейчас, нам не победить их. Прошу тебя, Наро, если ты не можешь или не хочешь помочь – не мешай.
- Неужели нельзя усилиться как-то иначе? – спросил я со слабой надеждой.
- Незаметно для Тахора – нет. Пойми, мальчик, Пьетра с детства готовилась стать жрицей Мадрены. Пусть Мадрена развоплощена, но нельзя оставлять ее храм пустым. А в служение жрицы Мадрены входит и благословение плотской любовью – тех, кто нуждается в этом и достоин подобного дара. Требуется такое нечасто – на моей памяти было четыре раза: Альбиан Первый был благословлен на создание храмов, Альбиан Четвертый – на войну против джада, некто Фелиций – на труд «Теогония», и жрец храма Мнемора – на восстановление оного после сокрушительной для нас войны. Как ты понимаешь, Пьетра не принимала в этом участия. Ее дочь является плодом связи с одним простецом, за три года до посвящения. Дело в том, что жрицей Мадрены не может быть девственница или бездетная. С тех же пор Пьетра блюла себя в «чистоте», как сказал бы какой-нибудь мерзкий джада. Не ревнуй же ее, ибо она – не твоя.
Не ревновать я не мог, но постарался не давать волю чувствам, тем более что донна Пьетра теперь проводила со мной гораздо больше времени, нежели раньше. Холсты и рисунки были заброшены, а отец этого не замечал, ибо занят был укреплением замка и тренировками ополчения – мы готовились встретить Серпулиана во всеоружии. Проходя через двор, мне приходилось огибать нестройные ряды крестьян, пастухов и горшечников, выполнявшие команду «коли» и столь же простые действия из рук вон плохо. И я укрепился в той мысли, что Серпулиан должен быть остановлен ранее, чем нападет на беззащитную Креда.

Мы часто гуляли, и донна Пьетра показывала мне, как брать силу из богатого и щедрого источника – природы, от земли, воды, солнца и ветра. Она делала это и поясняла, я же – повторял, и у меня получалось. Что это была за сила, я понял не сразу. В первый раз я ощутил это, когда, сбегая с холма по тропинке, представил себя взмывшим в воздух, подобно птице – и полетел. Спасибо Пьетре, что вернула меня на землю раньше, чем кто-либо это заметил, и так аккуратно, что я заработал лишь несколько синяков и царапин. Позже я воспользовался силой осознанно, вылечив малышку, отравившуюся цветком дурмана, но и тут Пьетра помогла мне сделать это незаметно, для отвода глаз напоив девочку простой водой и сказав ее родителям, что это – сильнейшее противоядие.

А ночи были отданы нашим демонам – кто-то из них приходил к донне Пьетре, но это не значило, что остальные были где-то далеко: Шут учил меня фехтовать, Певец развлекал историями из глубокой древности и странными песни на непонятном мне языке, Кузнец... ну, мы говорили с ним обо всем, и я мог сказать ему что угодно – и быть понятым.
Однажды он мне признался:
- Завидую людям.
- Почему, вы же сильнее?
- У людей есть дети... Иногда ловлю себя на мысли, что хочется бросить все, и пожить человеком – воплотиться в смертном теле, да, родиться в какой-то хлипкой лачуге, как ваши горшечники и пастухи, вырасти, овладеть ремеслом, жениться и наплодить кучу детей. Но ведь нельзя!
- Хочешь – можешь считать меня своим сыном.
- У тебя есть отец.
- Я уважаю его более чем кого-то другого, но никогда не мог с ним говорить так, как с тобой, а отец не советовал мне ничего иного, как молиться Единому. Он – мой господин, но и только.
- Справедливо. Хотя, в этом случае, ты рискуешь вскоре стать сиротой, - улыбнулся Кузнец, и я понял, сколь призрачны у нас шансы на победу.

И вот, на исходе лета, когда Серпулиан выдвинулся к холмам Креда, и наш замок был подготовлен к осаде, когда виноградари и пастухи, собрав немудреный свой скарб, двинулись по дорогам к столице, а юный Альбиан