Любовница демонов - Страница 5

кинжалом, металлической оказалась лишь рукоять, а лезвие... оно было огнем.
- Может убивать, может отсекать, а может – целить раны, - пояснял Шут, подбрасывая и ловя свою страшную игрушку. – Как смех.
Он внезапно наклонился и приложил пламенное лезвие плашмя к моему лбу, туда, где я набил шишку, накануне свалившись с тутовника. Вспышка света едва не ослепила меня, но когда я коснулся пальцами лба, там обнаружилась лишь гладкая кожа и никаких уплотнений.
Шут довольно рассмеялся.
- Это – не все, хочешь, я научу тебя драться? Что? Тебя уже учат? Да знаю я, знаю, тот старикан только что песком не рассыплется, медлителен, как муха, и туп, как закон Аннельгарма. Драка – это игра, только игра на жизнь, но, все же, игра. Ты – мальчишка, и научишься этому. А взрослые – нет. Так давай, поиграем!
- Только безопасным оружием. Я не верю, что вы остановите руку, если лезвие затрепещет у моего горла.
- А это, парень, ты брось. Я – не убийца, и никогда им не буду. Убиваю, только если меня вынуждают.
Дальше опять пошло выяснение, что же демону от меня нужно, и уговорились мы о содействии его планам относительно того, что «донна Пьетра должна его выслушать», да и во всем остальном, «что не претит мне в каком-либо смысле». А он сказал, что никогда у него не было еще столь юного ученика, который не только может получить несколько уроков фехтования, но и добиться ощутимых результатов. И следующую полночь я встретил с кленовой палкой в руках. Другую держал Шут, и бились мы с ним не на шутку...
Кстати, то, что, прожив почти тридцать лет в столице, при дворе Альбиана Восьмого, я остался жив, отделавшись лишь двумя несерьезными ранами, целиком – заслуга Шута, ибо много было у меня завистников и недоброжелателей, а наемная смерть в те годы недорого стоила.

А вот с содействиям планам пришлось обождать. Ибо третьего дня после той встречи, в мою комнату вывалился из стены статный красавец с лютней в руках. Он даже не ругался, а вздохнул, махнул рукой и уселся на кровать, едва не отдавив мне ноги.
- Послушай, мальчик, ты не мог бы мне рассказать, что случилось с твоей воспитательницей в последние годы?
- А что должно было случиться?
- Она так изменилась... Если бы я не знал ее, то подумал бы, что она отдала свою волю Единому.
- А разве не так?
- Нет. Только не она. Она – не может, не умеет она предавать.
- А кого она предала? Вас?
- Повторяю – не предавала она. Может, с ней что-то сделали? Лишили памяти, навязали чуждую волю?
- Она не похожа на человека, не имеющего собственной воли.
- Вот и я – о том же. Но мы получаем уже третий отказ от жрицы столь высокого посвящения, каких в этом мире больше и не осталось. Твердый отказ, без объясненья причин.
- А донна Пьетра – жрица? Древних богов?
- Не богов, а богини. Мадрены, подательницы жизни. Впрочем, самой богини уже нет среди воплощенных, нет уже более двух столетий. Ты не помнишь этого, ты – человек, а люди забывают прошлые жизни. Я все помню. Страшная была битва. Для непосвященных это был чудовищный ураган, унесший тысячи жизней, а для нас – сокрушительное поражение.
- Именно тогда Единый вас победил и низринул?
- Ну, началось все значительно раньше. Тахор, бог Смерти, равным был среди всех богов, пока не нашел племя джада. Несколько сотен скотоводов-кочевников поверили, что именно он является настоящим их господином, и, как господин, заботится о рабах своих. До этого в мире подлунном не знали подобного отношенья к богам. Их молили, задабривали, даже заключали определенные сделки, но никогда не отдавали им власти над помыслами своими. Но Тахору удалось убедить старейшин племени в том, что, если отдадут они ему в полную власть и тело, и разум, и душу – он спасет их, и даже от смерти. Люди поверили, но, конечно, ошиблись. Никто, и Тахор, не может нарушить естественный ход вещей, но может, как и все мы, частично им управлять. Тогда в племени появилось множество старцев, коим жизнь была уже в тягость, и никто не знал, что делать с