Полукровка. Глава 5

Наверное, моя спина представляет собой сейчас один большой черный синяк…. Сначала мне пришлось соприкоснуться со стеной в моем чулане, когда огромный мускулистый волчара решил поиграть в моем доме в Большую Охоту. Потом один человеческий псих подумал, что неплохо бы выровнять стену в моей спальне, и воспользовался в качестве инструмента, конечно же, тоже моей спиной. И в довершении всего этот же псих решил проверить на себе действие Амулета Телепортации, а пострадала снова моя несчастная спина.
Наш полет закончился, как легко предположить, оглушающим  падением. Я лежала, смотря в голубое небо надо мной, и мне всерьез казалось, что это испытание станет последним в моей жизни. У меня болело все, что только может болеть, и даже то, что, как мне раньше казалось, болеть не может ни при каких обстоятельствах. Слава богу, что я приземлилась на землю, которая по сравнению с каменными стенами, ощущалась неожиданно мягкой. Если я пролежу так еще немного, то, пожалуй, совсем привыкну.
Надо мной нависло что-то темное, и я, сфокусировав взгляд, увидела серые глаза, во взгляде которых светилась дикая, отчаянная радость. Чем он так доволен, сумасшедший?
– Сработало! – Себастьян издал торжествующий вопль, схватил меня руками за плечи и немного встряхнул, – Сработало, слышишь?!! Мы перенеслись! – Он откинул голову назад и громко захохотал. Его хохот, честно признаться, вызвал у меня нервную дрожь, настолько неестественным и пугающим он мне показался. Я постаралась отползти от него, осторожно сбросив его руки, но он, почувствовав мое слабое движение, замолчал и уставился на меня. Его пальцы снова сжались на моих плечах, причиняя мне боль, а его лицо, только что озаряемое безудержным весельем, мгновенно помрачнело и застыло.
Он внимательно рассматривал меня, беспомощно лежащую перед ним на земле, и то, что я читала в его взгляде, мне совсем не нравилось.
Минуту он помедлил, словно взвешивая свои действия, не отводя от меня своих глаз, потом вдруг с неожиданной злостью, продолжая удерживать мои плечи, выкрикнул:
– Что ты задумала, тварь?
Я онемела от неожиданности, во-первых, не в состоянии поверить, что я слышу такие слова и тон от человека, а во-вторых, абсолютно не понимая причины его вспышки. Удивление было настолько велико, что в первый момент я даже не почувствовала ни обиды, ни ярости от этих невероятных слов. Я только лежала, вытаращив глаза, и впервые чувствовала, как в желудке растет крайне неприятный, тошнотворный ледяной ком, который, наконец, дошло до меня, люди и называли самым настоящим примитивным страхом.
– Отвечай мне, слышишь? – С исказившимся от ненависти лицом Себастьян снова встряхнул меня. В тот момент он был на самом деле похож на помешанного, его глаза горели бешеной злобой и одержимостью, рот безобразно кривился в оскале, а слова, вылетавшие из его горла, скорее напоминали рычание бешеного животного.
– Что… что ты хочешь от меня? – пролепетала я, совершенно деморализованная этим внезапным приступом безумия. Никогда, никогда в жизни мне не было так страшно. До этого момента единственным существом, попытавшимся применить ко мне силу, запугать меня, был Бродак, и это было меньше суток назад. Но даже рядом с Бродаком, который в любой момент готов был обратиться в зверя, я была уверена в том, что моя жизнь в безопасности. Может, это был самообман, но мне было совершенно ясно, что волк не собирался причинять мне настоящей боли. Только сейчас я поняла, насколько Бродак был со мной осторожен. Он был неизмеримо сильнее Себастьяна, но его хватка по сравнению с тем, как обращался со мной человек, казалась просто дружеским рукопожатием.
Себастьяна же мысль о том, что он причиняет мне сильную боль, похоже, не посещала.
– У тебя остались другие амулеты? – прорычал он мне в лицо, одной рукой по-прежнему прижимая меня на земле, другой хватая за ворот платья.
– Нет! – воскликнула я, но он уже не слушал.
Резкий рывок, треск платья, боль, обжегшая мою шею, когда в нее впилась натянувшаяся ткань, шок от происходящего, страх. Из моего горла вырвался отчаянный вопль.
Я бешено сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть его, помешать ему, но он перехватил мои руки и держал их скрещенными у меня за головой, буквально сплющивая запястья. Коленом он придавливал мои ноги, добиваясь полной неподвижности. Свободная рука Себастьяна поползла в разорванный ворот платья, сначала ощупав шею, а затем спустилась ниже, по груди до талии, нещадно царапая, грубо сминая, больно впиваясь в нежную кожу. Его лицо в тот момент, нависавшее прямо надо мной, было бесстрастным и даже чуть скучающим, и эта невозмутимость была для меня унизительнее всего. Закончив обыск в верхней части моего тела, его рука переместилась вниз, пройдясь по всей длине моих ног с той и другой стороны. В белье он лезть не стал, видимо, счел меня не настолько предусмотрительной, что бы прятать амулеты в таких укромных местах.
После этого, едва взглянув в мою сторону и очевидно потеряв ко мне всякий интерес, Себастьян резко встал и