Полукровка. Глава 5 - Страница 3

бешенстве прошипел мне в ухо:
– Ты все еще считаешь себя выше меня, да? Ты, никчемная, грязная подстилка, готовая на все, что бы твой очередной любовник сделал тебе новый амулет?
Я замычала, завертела головой, пытаясь сбросить со рта его руку, но он встряхнул меня, так больно стиснув ребра, что мне показалось, что еще секунда, и они треснут.
– Ты хоть на что-то способна, без своих игрушек? Слушай!
Я действительно уже начала чувствовать это. Что-то темное и дикое надвигалось на нас с той стороны, куда он пытался заставить меня посмотреть. Я буквально физически ощущала мрачную, жестокую энергию, которая исходила от существа или существ, что направлялись к нам. За нами. Я затихла в его руках, парализованная страхом, не понимая, не умея объяснить, что именно я почувствовала. Но, что бы это ни было, я знала, что нужно убираться отсюда как можно быстрее.
– Охота, – произнес Себастьян мне на ухо. Я развернулась, что бы взглянуть на него, и была поражена, насколько сильно изменился его вид. В его взгляде появилась отчаянная решимость, и, хотя все его тело содрогалось от легкой дрожи, я знала, что не страх заставляет его дрожать, а азарт и предвкушение битвы. Боже, мысленно простонала я, какой битвы? Что он сможет, человек, против стаи волков?
Устремив взгляд туда, откуда исходила опасность, он стоял, расправив плечи, и улыбался своей странной, диковатой улыбкой. Ему действительно было весело, он не разыгрывал передо мной комедию, поняла я и в ужасе схватила его за руку.
– Что ты стоишь?!! – Мой визг, кажется, разнесся по округе на несколько миль, но он только поморщился и отмахнулся от меня, как от мухи. Его бледное нервное лицо, горящие глаза, и жутковатая улыбка внушали мне страх, но я продолжала дергать его, пытаясь заставить посмотреть на меня, услышать мои слова, внять голосу разума. Наконец, Себастьян перевел взгляд на меня, и в его глазах блеснуло сначала удивление, словно он успел начисто забыть о моем существовании, затем понимание, и, наконец, тревога.
– Ах, черт, – пробормотал он, – пора убираться,
– Неужели? Хорошо, что ты это понял, – ядовито прошипела я, – иначе волкам бы не поздоровилось!
Он хмыкнул, одаряя меня мимолетной насмешливой улыбкой, от чего его лицо на миг стало юным и беспечным, снова взял за руку и развернул в прежнем направлении:
– Давно не бегала без помощи магии?
Очень давно, с неохотой призналась я себе. Но опасность придала мне сил, и когда Себастьян резко рванул с места, мне удалось не намного отстать от него. Иногда, когда я невольно замедляла бег, он хватал меня за руку, таща за собой и уберегая от падения. Нам очень повезло, что ветер дул в нашу сторону, а Охота была довольно далеко, за двумя или тремя холмами. Вероятнее всего, она повернула, поменяв свое направление, иначе нам, без помощи магии, не удалось бы так легко уйти от стаи. И все же мы бежали так, словно за нами гнались все силы Преисподней, бежали из последних сил, задыхаясь и изнемогая.
Когда мы достигли кромки леса, мне казалось, что сердце выскочит из моей груди. Я задыхалась, перед глазами расплывались красные круги, виски ломило от перенапряжения, а колени буквально подкашивались от слабости. Себастьян выглядел не намного лучше, и я заметила, что рана начинает его снова беспокоить. Он несколько раз, словно бы невзначай, подносил руку к груди, прикасаясь к повязке, и лицо его становилось все более напряженным.
Я без сил привалилась к дереву, пытаясь отдышаться, воздух с сипом выходил из моего горла. Волосы слиплись от пота и сосульками свисали на горящие щеки, но мне было плевать. Боль пронзала все мое существо, чего не случалось уже очень, очень давно.… Если вообще случалось.
Себастьян, также хрипло и тяжело дыша, чуть покачиваясь, подошел и притянул меня к себе. Обняв меня рукой за талию, он оторвал мое тело от дерева и пошел вперед, почти таща меня на себе. Спотыкаясь, цепляясь за него, я тяжело передвигала ноги, но все же шла, понимая, что промедление может стоить мне жизни. Нас обоих качало, мы едва не падали, больше мешая, чем помогая друг другу, и наше хриплое дыхание раздавалось, наверное, по всему лесу.
Наконец мы с шумом вывалились на какую-то прогалину, и Себастьян, не замедляя шага, более уверенно повел меня вперед. Я ничего не видела из-за тех же расплывающихся красных кругов, и еще из-за пота, попавшего в глаза, но я почувствовала впереди воду и услышала ее шум. К сожалению, это ни о чем мне не сказало.
Через секунду почва внезапно ушла у меня из-под ног, и я, потеряв опору, полетела куда-то вниз. На меня обрушился ледяной холод, проникающий в каждую клеточку моего тела, сковывая и причиняя дикую боль. От неожиданности я ушла с головой в глубину, прилично наглотавшись при этом воды. Совершенно оглушенная, я даже не сразу сообразила, где поверхность и в панике, задыхаясь, забилась под водой. Страх смерти впервые змейкой вползал в мое сознание, и это было не самое приятное ощущение. Когда я уже была готова перестать бороться, меня подхватили крепкие руки, дернули, и потянули вверх, к воздуху, к свету, к жизни.
Я всплыла, дрожа от холода и шока, кашляя, отплевываясь, задыхаясь. Волосы облепили мое лицо, мешая видеть все, что происходило вокруг. Меня держали в воде чьи-то крепкие руки, охватывая мою талию, потом одна из них поднялась вверх, и грубоватым движением провела по моему лицу, убирая с него налипшие волосы. Я снова услышала хриплый тихий хохот Себастьяна, который сильно прижимал меня к себе, одной рукой обнимая за талию, а вторую положив мне на затылок. Его смеющиеся глаза были рядом со мной, он прислонился лбом к моему лбу, и его рука не давала мне отстраниться.
Он тоже тяжело дышал, дрожал, как и я, но при этом я чувствовала, что напряжение, державшее его все это время, отпустило, и сейчас это была просто реакция на стресс.
Я вдруг осознала, что лиф моего платья совершенно растерзан, и, собственно, моя абсолютно голая грудь буквально вжата в его обнаженный торс.
Едва ли я могла почувствовать себя более униженной, чем в тот момент, когда я поняла, что позволяю человеку прижимать меня к себе, почти голую.
Но, в мире нет ничего невозможного. Когда я взглянула в лицо Себастьяна, я поняла, что у унижения на самом деле нет предела.
Потому что, казалось, моя голая грудь волновала только меня.