Цена жизни - Страница 2

 
Термилийцы были больше чем уверены, что теперь смоют кровью этих дикарей с себя весь тот позор, какой им пришлось испытать. Как истинные дети степи, термилийцы чтили небо и землю, храбрость и мужество, свободу и честь. Для каждого кочевника долгом всей жизни –  сохранить честь и доброе имя своих предков. И тот кто посмеет надсмеяться над предками или осрамить благородных детей степи, должен быть убитым. Ведь только кровью можно смыть позор.
--Ну же чего стоим, или нюх потеряли жалкие псы, -- Владодар, знал термилийскую культуру и быт, ведь не раз вместе с Ардом сопровождал караваны  в их города, он прекрасно знал про вспыльчивость и гордыню народа степи, -- не стойте, а то жрать охота и…
 
Не успел гигант договорить, как один с нападавших выкрикивая проклятия, опустил щит и швырнул копье, но на свою беду тут же схватил с дюжину стрел. Падая от ранений, открыл своих товарищей, в которых полетели один за другим топоры. А копье так и не попало в проклятого змея.
 
Небось сам Шеберий вместе с Арсилией, хранительницей врат ада, шептали ему на ухо и отводили удары.
Стражи не теряя инициативы, один за другим атаковали алебардами ноги врагов, подцепляя и таща подобно свиней на забой. Для этой цели Ард выбрал самых дюжих со всех своих людей, ведь сбить тяжело-бронированного воина не проблема, куда тяжелее вытащить его, когда он сам, небось, весит  семь пудов, да ещё с двумя-тремя пудами снаряжения, не каждый сможет протащить. Павшего добивали ударом пробойника  алебарды по голове, или же просто закалывая его ударом вниз живота, где не было брони. Десяток северян Владодара не уступая своему лидеру, атаковали застопорившихся  врагов, своими боевыми топорами и колунами, что пробивали щиты или делали их уже ненужными. Несильно  отмахнешься, когда в щите трещина с два пальца, и торчит топорище, с увесистой рукояткой. Это то же самое, что пытаться махать ведрами полными камней, уже после первых пяти минут валишься на землю. А в бою тебе ещё нужно суметь удержать удар булавы, которая буквально дух выбивает.
 
Проклятые Северяне набрасывались, и отступали, взамен их подходили другие, и так по очереди, подобно волкам которые гонят и забивают тура,  отпрыгивая каждый раз,  не давая попасть по себе  в ответ. В то время как лучники на карнизе как стервятники ждали момента, стоило лишь опустить щит, для удара или броска, как они осыпали бедолагу градом стрел.
 
Ряды термилийцев редели на глазах, но они не собирались так просто сдаваться, и уперто держали удар, уже стараясь выйти из-под обстрела лучников, что бы иметь шанс на ответный бросок. Заметив как термилийцы отступают, и заманивают северян на бой под укрытием башни, вдали от глаз лучников, Ард подал сигнал – свиснув, что было мощи. Звонкий свист прогремел даже над звуками боя. Лучники на центральной башне, услышав его, бросив луки и арбалеты,  устремившись скидывать камни и прочие обломки, в проем, перекрывая проход.
 
Камни сыпались, убивая и калеча бедолаг, которым не было куда бежать -- зажатые между баррикад и соплеменниками. Впадая в панику и проклиная всё на свете, одни душили и давили своих, другие все же держались, пытаясь удержать строй, чтобы не дать погибнуть остальным, под камнями. Вот упал последний камень, и проход был перекрыт, горстка кочевников, где-то с дюжину были отрезаны от остальных. Все что оставалось южанам это броситься в бой, пленных как они уже поняли брать никто не намерен.
 
Как бы Ард не противился излишнему риску, но он понимал –  медлить нельзя, любое промедление будет стоить жизни.  Необходимо помочь стражникам на мосту, нельзя покинуть людей которые добровольно согласились принять на себя удар, уверены в том, что их не бросят и не покинут.
Ард, не раз сам себя проклинал за то, что излишне привержен и лоялен к своим людям. Хоть они и ценили эти качества в нём как в лидере. Он не позволял  себе покинуть своих людей на произвол судьбе. Даже  тогда, когда прекрасно осознавал –  шансов на победу нет, из-за чего не раз попадал в плен, но все же ещё был цел и не покалечен тяготами рабства.
 
Озверевшие от ужаса и гнева, термилийские воины бросились на северян, с небывалой прытью и храбростью, терять им было нечего, хоть несколько в панике метались со стороны в сторону, но основная масса их подобно лавине двигалась, несмотря на лучников и то, что впереди бегущие уже были истыканы стрелами, все продолжали наступать. Прав был мудрец, предупреждавший охотников:
«… даже сурок, загнанный  в угол будет биться до последнего и кинется на врага кусая со всех сил.»
 Так же и южане, бились и бросались, не взирая на что-либо. До этого они лишь умудрились ранить троих. Сейчас же двое накинулись на северянина душа его, хоть он и всадил топором в бок одному и кинжалом успел исполосовать другого. Но руки сомкнувшиеся на горле северного мужа, не отпускали. Кочевник, что был исполосован от боли и агонии выколол пальцами такие ненавистные вражьи глаза.
Также двое набросилось на Владодара, первый с них поймав удар топора на щит отшатнулся, но все же развернувшись, степной боец с оборота попытался всадить свой меч в бок ненавистному псу. Северянин смог парировать удар, и после атаковал булавой открывшегося врага. Но как только первый кочевник  начал падать назад от удара, как из-за него выпрыгнул другой термилиец, и повалив Владодара всем своим весом, пытаясь перерезать горло северного пса, который так язвительно ухмылялся. К несчастью, для самого кочевника, ему не удалось зарезать варвара. Вместо этого боевой нож вспорол  горло степняка.  Гигант сумел изловчиться в последние мгновения, и пропихнул свой кинжал, отбивая лезвия клинка и пронзая врага. Приподнявшись и подхватив своё оружие, Владодар  направился на помощь своим собратьям, но вдруг боль, боль под ребрами, тот, что как думал уже истекал кровью с пробитой головой, озлоблено улыбался, держа в руках копьё. 
 
-- Ну что Владариус, где шутки язвительные? – хрипя от боли, проговорил окровавленный кочевник, -- подохни северный зверь…
 
--Ах ты, идиот, -- с этими словами Владодар ухватился за остриё одной рукой, а другой швырнул топор, -- хочешь убить, убивай…
 
Топор вошел в грудь на пол-ладони. Термилиец лежа в крови, испускал последний дух, все ещё зажимая мертвой хваткой копье.
 
Ард совместно с копейщиками бросились к Владодару, и несли его вверх по лестнице в храмовую часть замка, где располагался их лазарет.
  
-- Это же надо, -- Владодар прейдя в себя, никак не мог успокоиться. Его угнетало не столько ранение, а то, как с ним панькаются, -- все, что надо было, чтоб меня побить это пара озверевших от страха и ужаса термилийцев, да чтоб Пек выел мне печень, если это не шутка богов.
--Лучше помолчи и так без тебя здесь хватает проблем, -- Ард махнул копейщикам, что были с ним в сторону выхода и пошел вслед за ними, повернувшись напоследок, - и все же твои кумиры решили спасти тебя сегодня.
 
--Видно у них иные планы на мою шкуру, но лучше поспеши, вытащи моих парней. 
 
Когда Ард вместе с остальными исчез за дверью, северянин повернулся к монаху, который склонился в молитве на колено.
 
--Брат Диметрий, прошу тебя, не взыщи за наглость налей мне кружку вина.
Уже будучи в летах Диметрий ничем не уступал более молодым и сильным юнцам, он был невысок но хорошо сбитый.  Ещё за молода, Диметрий пошел на службу к кожевнику, где смог проявить свою силу в выделке и очистке шкур. Так как подобная работа требовала не малых усилий и выдержки. Там же он впервые начал изучать алхимию. Позже поняв что эта грязная и неблагодарная работа не по нем, он всячески попытался попасть в ученики к местному знахарю, но тот, прознав про прошлую работу и то какую славу нажил себе юнец, отказал ему. И если бы не встреча с преподобным Иларионтием, кто знает как бы сложилась жизнь хулигана с Авилира. Именно этот святой отец не только познакомил Диметрия с верой предков, он также открыл тайны врачевания и алхимии.   
 
--Всему своё время мой нетерпимый собрат, всему своё время.
 
--И то верно, но лучше скажи много ещё раненых сегодня кроме меня?
 
--Пятеро с тех, что стояли сегодня с тобою под аркой, вон лежат у стены, и ещё двое уже в обители предков, прости, я ничего уже не мог поделать, ранения слишком страшными были и так неуверен, сможем ли мы прожить этот день.
 
--Не бойся святой брат, сегодня мы ещё славно постоим за себя, лучше подготовь всех раненых и принеси мне те зелья, что я показывал тебе ранние.
--Ты все же решился на это?
--Иначе нельзя, сейчас или никогда