Хроники белого колдуна. ЗАПОВЕДИ СЕМЬИ, Повесть первая. - Страница 22

казалось очень легким даже для его уставших рук. Сабля была настолько легкой, что рука почти не чувствовала ее. Поддавшись приятному ощущению, Лин несколько раз взмахнул саблей, приспосабливая ее к себе и разминая руку. Металл и голубые сапфиры ярко заблестели на солнце.

Но одной сабли было мало. Оружие означало битву, а битва означала кровь, и даже смерть. А в его неопытных руках и кровь, и смерть могли ожидать только его. Парень немного поколебался, и во второй его руке оказался волшебный посох. Парень сомневался, стоит ли его снова использовать. Одно дело, когда магия случайно спасла ему жизнь. Другое дело, когда он сам, по своему желанию решит воспользоваться ею. Эта мысль его почему-то не пугала. Смущала, обескураживала, это да. Ему казалось, что применив магию посоха, он каким то образом подведет свою деревню, предаст ее что ли.

Но хищный зверь не оставлял ему выбора. Лин понимал, что вспышкой света, да еще и при свете солнца, ему было не напугать зверя. Но он на это и не рассчитывал. Он надеялся, что вспышка света ослепит хищника хотя бы на долю секунды, хотя бы на миг. Это означало, что у него будет время на один, максимум на два удара.

Оставалось надеяться на лучшее.

Лин медленно вышел из-за дерева и с силой взмахнул саблей.

Услышав свист рассекаемого воздуха, зверь быстро обернулся и обнаружил своего врага.

Лин приготовился к обороне. Странно, но на этот раз страх вовсе не сковывал его тела, как раньше. Наоборот, он предавал ему смелости и решительности. Он медленно выставил посох вперед на вытянутой руке, желая привлечь внимание зверя. Саблю же он крепко держал в правой руке, готовясь применить для решающего удара.

И снова две пары хищных глаз скрестились с взглядом человека. Зверь жаждал крови, жаждал отмщения. И появившийся перед его взором человечик как нельзя лучше подходил на роль такой жертвы. И зверь приготовился к нападению, собираясь броситься в бой со всей несокрушимой силой и кипящей яростью.

Правда зверя несколько смущала странная палка, направленная в его сторону. Такого оружия он еще никогда не видел и не знал, опасно оно или нет. Он осторожно приблизился к ней, и не спуская настороженных глаз с паренька, принюхался.

Этого Лин и дожидался. Морда зверя оказалась в необходимой близости от посоха.

-Пошел прочь, гадина. Пошел прочь. Кыш! – крикнул он зверю все ту же фразу.

В ответ на эти слова посох, как и в первый раз, засветился. При дневном свете этот свет был не очень ярким, но на этот раз глаза зверя оказались слишком близко к источнику свечения. На какие-то доли секунды он ослеп, потеряв из виду своего противника.

Лин среагировал быстро. Преодолевая трепет, парень сделал несколько шагов в сторону ничего не видящего и сбитого с толку зверя. Его правая рука на мгновение сжалась, и он нанес удар в самое незащищенное место зверя, за костяные пластинки хищника.

Не тренированная рука парня не могла нанести сильного удара, но его сабля глубоко вошла в тело зверя. Тот завыл от боли и попытался вслепую достать невидимого противника. Но Лин изловчился, вытащил залитую кровью саблю и вонзил в шею зверя с другой стороны. Отбросив посох, он обеими руками вонзил саблю как можно глубже в тело зверя. Хищник яростно завертел головой и костяные пластины чуть было не полосонули по запястью парня. Лин вынужден был выпустить свое оружие, и отскочить в сторону. Зверь, видимо, уже пришел в себя и уставился на парня злобным взглядом, готовясь разорвать его молодое тело.

Но раны, нанесенные Лином, были слишком глубоки. Кровь густыми струями била из его тело, окрашивая траву в неестественно красный цвет. Зверь дико завыл от боли, сделал шаг, другой. Но его ноги больше не слушались его. И хищник пал, заливая кровью остатки тлеющего костра.

Лин сел на землю, чтобы унять возникшую в своем теле дрожь. Он не верил своим глазам. Он встретился с «четырехглазым» сам на сам и победил его. Сам, один. Не убежал, не струсил. Он победил самого грозного хищника этого леса и сам остался невредим. Такого он даже сам от себя не ожидал.

Когда дрожь прошла, он на ослабевших ногах он поднялся с земли, стер еще дымящуюся кровь с сабли и вложил ее за пояс. Затем поднял с земли посох. И снова странное чувство овладело им.

Лин думал о том, что он сам, по своему желанию вызвался применить магию. Это так же было очень необычным для него. Но что было еще более странным, так это то, что мысль о его причастности к магии больше не будоражила его, как бывало прежде.