Арлик (маленькая зарисовка о темном мире)

Я сижу на каменном полу, завернувшись в грифонью шкуру, и смотрю на огонь. Я покинула Каэр Эрианведд почти Гемини* назад, и, честно говоря, совсем не спешу туда возвращаться. А всё от моей собственной глупости… Если б у меня хватило тогда благоразумия сдержаться и не угрожать в открытую центерийке, нечего сейчас было б бояться. Нет, иногда я просто бешусь на себя! Неужели жизнь так ничему и не научила меня –меня, выкормыша Рахн тар Унголи, ученицу Этны, приспешницу Тьмы! –неужели мне суждено погибнуть из-за глупости, нелепой ошибки, которой не допустил бы даже младенец!
Я –чародейка, служившая Авераэну с самого начала Темной эпохи. Уже без малого шесть солнечных лет. Я –Арлик.
Наверное, нет в мире ничего нелепее, чем аэрикэрьянка, носящая гоблинское имя.

Впрочем, считать себя аэрикэрьянкой у меня никогда не было никаких оснований. Я выросла в долине гоблинов, в разбойничьем вертепе, в Унголи Ланнэд –и там не было ни одного живого существа, не считавшего меня детенышем Рахн тар Унголи. Не хуже них я умела скакать верхом и метать нож. Я, конечно, уступала в физической силе любому, даже самому слабому гоблину, я не могла до умопомрачения размахивать мечом и драться на палицах –зато я могла подкрасться под покровом ночи и вонзить тонкий клинок в шею врага, которому не ровня в открытом бою. Понимая свои способности и возможности, я училась тем искусствам, в которых действительно могла превзойти.

А потом у нас появилась Этна –не аэрикэрская богиня ярости, конечно, а всего лишь черная ведьма, прекрасная женщина из рода кобальтов (и до Этны я, между прочим, считала кобальтов уродливой расой).
Да, потом появилась Этна. Друг Рахн тар Унголи. Может быть, самый близкий друг во всем мире, коль скоро пришла искать убежища там, где все остальные находили лишь смерть.
Этна согласилась взять меня в ученицы. Моего мнения и не думали спрашивать –но я была счастлива.

Не знаю, зачем я Этне понадобилась. Насколько я понимаю, тогда у неё были нелегкие времена, и уж никак не до учеников. Но, может быть, она хотела отдать долг Рахн тар Унголи, спасшей её от преследования, выполнить её просьбу о маленькой черноволосой девочке невыясненного происхождения. Раанэх всегда хотела сделать меня чародейкой, и как можно скорее –понимала, что только магия может дать мне хоть какие-то преимущества. Только там может таиться моя истинная сила. Нет ничего нелепее, чем деве-аэрикэрьянке состязаться с гоблинами в мощи и выносливости. Даже той, что умеет быть незаметной в ночи. Даже той, что скачет на коне быстрее, чем младший из отпрысков Рахн тар Унголи. Даже той, что умеет пользоваться не только бичом и клинком, но и мозгами.
Менестрели поют, о том, как восьми лет от роду я убила дикого тигра. Да, убила. Конечно же. Но, пожалуй, менестрелям не о ком было бы петь, если бы тот тигр не был стар и подслеповат, и если б Этна не успела примчаться и влить в меня свою силу.

Я не удивлялась тому, что они приняли меня, это мне даже в голову не приходило. Как они посмели бы меня не принять, не признать за свою, если сама Рахн тар Унголи меня приняла? Как бы там ни было, именно она подняла меня, вопящую, над головой, и дала мне это имя. Как меня звали там, в чужой жизни, в семье, которую я никогда не знала –этого уже никто не сможет сказать. Авераэн, наверное, смог бы … Но я об этом не спрашивала. Мне всё равно. И мертвым безразлично, помнит ли кто-нибудь их имена.
Но здесь и сейчас меня зовут Арлик. «Месть» -на изначальном наречии гоблинов, -и я не знаю, кому хотела мною отомстить Раанэх. Аэрикэрцам? Наверное, у неё получилось. Вышло, во всяком случае, остроумно: маленькая аэрикэрьянка, воспитанная гоблинами в насмешку и на беду своим родичам.
Так оно и было.

Никакого родства с людьми и с аэрикэрцами я не чувствовала, и жалость меня никогда не донимала. Люди обратили меня в рабыню и везли на продажу на континент, они убили моих родителей –наверное. Во всяком случае, я их не знала. А Раанэх, и врагами, и подданными именуемая Рахн тар Унголи, спасла меня и вырастила как своего детеныша. Рахн тар Унголи, которая, нападая на караваны, не щадит ни торговцев, ни невольников.
Сегодня я никак не могу унять свои мысли. И эта бессмысленная череда воспоминаний –всего лишь тщетная попытка успокоиться. Во мне как будто горит огонь, и перед ним я бессильна, беспомощна. Я даже не знаю, что это: страх, ярость. Злость на ту, из-за которой могу погибнуть? Непонимание?

Я действительно ничего не понимаю. И не хочу понимать, –по крайней мере сейчас. Я стараюсь думать только о Нельд. ( Nellde, el Iryie aen Kealarr, kelmire aen Arlic ar Aweraenn…). Пусть все мои мысли будут о Нельд. Не о страхе, не