К оружию! К оружию!

Всю жизнь я только то и знал,
Что дрался, бился, фехтовал.
Везде, куда ни брошу взгляд,
Луг смят, двор выжжен,
срублен сад.
(Бертран де Борн)

- Не молчи, ирландец! Говори со мною!

Я потряс его за плечо, но тот лишь что-то прохрипел в ответ. Единственный глаз его смотрел прямо на меня, но, словно катарактой, затуманен был болью и не видел ничего вокруг.

- Ирландец!

В бессильной ярости я что есть мочи ударил его по лицу. Ирландец дернулся от боли, но взгляд его вновь стал осмысленным - словно с того света вернулся.

- Дай воды, - прохрипел он едва слышно, но шепот его тут же потонул в приступе сиплого кашля. Изо рта тоненькой струйкой потекла темная кровь.

Я молча протянул ему полупустой бурдюк. Он взял его дрожащей рукою и, едва успев поднести к губам, тут же выронил, расплескав при этом почти всю воду.

- Проклятье, - процедил я сквозь зубы, а ирландец лишь равнодушно пожал плечами и жестом поманил меня к себе.

- Как там наши? - задыхаясь от боли, спросил он меня. - Держатся еще?

- Да, - коротко ответил я ему. - Еще держатся.

Ирландец облегченно вздохнул и тут же закашлялся вновь. Что ж, надеюсь, Господь простит мне эту маленькую ложь...

Ведь ситуация, если уж быть до конца откровенным, была хуже некуда.
Да, мы отчаянно сражались за каждый камень этого бастиона, но и французы бились с не меньшим упорством. Одурманенные жаждой крови, они напоминали мне свирепых демонов из Преисподней, которой нас постоянно стращал этот аббат, отец Жан. А вела их, по слухам, какая-то младая девка, которую французы почитали чуть ли не святой и прозывали за глаза Орлеанской Девой.

- С нами Бог! - с этим кличем шли они на штурм нашей крепости, и в глазах их горел столь ярый огонь, подобно которому я не наблюдал даже у самых фанатичных богословов этой страны.

И, похоже, Господь действительно благоволил им. Неслыханная наглость - сразу же бросаться на штурм! Да уж, эта девчонка в корне отличается от предыдущего их военачальника. И откуда она только такая выискалась?...

- Ты не молчи, - легонько тронул я ирландца за плечо. - Не молчи, говори со мною. Вот скажи, например, есть у тебя жена?

Ирландец посмотрел на меня и - о, чудо - усмехнулся. Хотя, надо сказать, что улыбка у него вышла не из приятных - все лицо его было покрыто толстой коркой запекшейся крови, а добрая половина зубов отсутствовала.
Ирландец поудобнее улегся у стены, а я подвинулся к нему поближе.

- Нет, - покачал он головой. - И никогда не было.

- А у меня есть, - сказал я как можно более равнодушным тоном. - И дочка есть. Четырех годков от роду. Эльзою мы ее нарекли.

Ирландец попытался что-то сказать, но сильнейший приступ кашля буквально согнул его пополам.

- Красивое имя, - наконец прохрипел он и снова умолк.

Я огляделся по сторонам. Мимо нас то и дело пробегали закованные в броню солдаты - одни, передохнув, вновь шли в бой, другие же оттаскивали в сторонку раненных и, как могли опекали их.

- Ты не думай, что я тут с тобою вожусь, потому что боюсь оказаться в бою, - вырвалось вдруг у меня. - Я просто...

Но придумать ничего я так и не смог. Нет, я и в самом деле не боялся - когда у тебя над ухом третий день подряд свистят стрелы поневоле отвыкаешь бояться.
Ирландец в ответ лишь покачал головою - знаю, мол, верю - и сплюнул на землю.

- А где твой меч? - смерив меня взглядом, заметил вдруг ирландец.

- Потерял, когда тащил тебя со стены, - равнодушно махнул я рукою. - Ничего, найду другой.

- Возьми мой, - совсем уже тихо прошептал ирландец. - Я в Ватикане однажды был, так мне его сам Папа освещал...

С этими словами он указал в сторону здоровенного клинка, что покоился на его поясе в ножнах.

- А как же ты? - спросил я, стараясь изгнать из своего голоса тоску. Почуял, видать, что недолго ему осталось.

Ирландец в ответ лишь рассмеялся каким-то булькающим смехом, и рот его тут же наполнился свежей кровью.

- А ты молодцом, - сплюнув на землю, похвалил он меня. - Утешаешь, страх смерти от меня гонишь. Да только без толку, все равно скоро помру.

- Не помрешь, - вновь солгал я ему, - будешь еще жить.

Вдруг со стороны ворот послышался страшный грохот. Похоже, французы все-таки прорвались. Я окликнул одного из бегущих в мою сторону солдат, и спросил у него:

- Что там?

- Ворота! Проклятые французы сломали ворота! Командир приказывает отступать к центральной башне, и там держать оборону.

- Но это же безумие!

- Командир сказал...

Но что еще сказал командир, мне узнать было не суждено. Метко пущенная кем-то стрела вонзилась солдату прямо в грудь, наскозь пробив толстую кольчугу. Солдат лишь коротко моргнул, схватился за грудь и тут же повалился на землю. Умер он мгновенно.
Еще одна стрела тут же просвистела над моей головой. Пригнувшись, я подполз к ирландцу.

- Обопрись на меня, и вперед!

Но ирландец ничего не ответил. Он неподвижно лежал, прислонившись спиною к холодной стене и бессильно уронив голову на окровавленную свою грудь.

- Ирландец!

Я приник ухом к его разбитым окровавленным губам, но дыхания так и не ощутил. Он был мертв...

- Покойся с миром, ирландец, - прошептал я, жалея, что так и не спросил его имени. - А твой меч мне еще пригодится...

С этими словами я встал, вытащил из ножен этот клинок, воздел его над головою, и помчался вперед, в самую гущу французского войска.
Я бежал, а перед глазами у меня витало разбитое лицо этого ирландца, лицо моей красавицы жены, белокурая головка моей дочурки, а еще лица всех тех, кого я когда-либо знал, и тех, кто погиб в этой затянувшейся на целый век войне...

- К ОРУЖИЮ! К ОРУЖИЮ! - краем уха услыхал я чей-то призыв, и, не сбавляя шагу, врезался в самую гущу французских войск.

Битва эта была поистине ужасна. Крики, наполненные болью и агонией стоны..... Нет, то была не битва, а самая настоящая бойня - не было в ней чести. Только кровь...

Странно, но когда я заносил меч над головой очередного француза, то думал об этой Орлеанской Деве.
ЕСЛИ ОНА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СВЯТАЯ, ТО ПОЧЕМУ ЖЕ С ЕЕ ИМЕНЕМ НА УСТАХ СОВЕРШАЮТСЯ ЭТИ УБИЙСТВА?.....

Автор: Роланд Бедли