Полукровка. Глава 4 - Страница 2

– Совет, насколько я знала, собирался нечасто, и всегда этому предшествовало какое-то глобальное событие, вроде нападения волков или мора в человеческих колониях. – Что, черт возьми, случилось, Андрис?

Он придвинулся ко мне и попытался взять меня за руку, заглядывая при этом в глаза с таким выражением, с которым обычно смотрят на тяжелобольных или сумасшедших.

– Мы позаботимся о тебе, тебе нечего бояться.

– Да… да пошел ты, Андрис! – выпалила я, резко выдирая свою руку. Выражение в его взгляде не изменилось, оно было по-прежнему участливо- покровительственным. Если он и обиделся, то виду не показал, видимо, подумал, что с меня взять, беспомощной неврастенички. Я потопталась на месте, ожидая, какое чувство во мне победит, раздражение или любопытство. Победило последнее, в чем я даже не сомневалась.

Я вздохнула и придвинулась к нему ближе, широко распахнув глаза, и сказала голосом, в котором звучало глубокое раскаяние:

– Прости, я не хотела. Просто… я чувствую, что от меня что-то скрывают. Я вижу, что вы чем-то обеспокоены, это неизвестность пугает меня! – Я приложила руку к груди, которая уже вздымалась от моего участившегося дыхания, чего он, бледный сморчок, конечно, не пропустил.

– Мы не хотим, чтобы ты волновалась, – сказал он моему декольте, потом, вспомнив о хороших манерах, заглянул мне в глаза и торжественно продолжил, – Дастана, тебе не нужно ничего бояться. Мы обо всем позаботимся. Кстати, все уже собрались на Совет, так что с визитом к отцу тебе придется подождать.

– Совет уже идет? Так что ты делаешь здесь? – рассеянно спросила я.

– Бродак… – начал он и закусил губу, и по его лицу прошла тень досады.

– Бродак? – воскликнула я в шоке и так сильно вцепилась в руку Андриса, что ему, наверное, стало больно, – Бродак – волк на Совете Магов???

– Послушай, Дастана,- заюлил Андрис, пытаясь по возможности мягко разжать мои пальцы, или, хотя бы, вытащить мои ногти из своей руки, – Это не то, что тебе следует….

– Андрис! – воскликнула я в бешенстве, – Ты уже проболтался о самом главном, отступать поздно. Что происходит?

– Непредвиденные обстоятельства, Дастана. Я не могу сказать тебе, правда, не могу! Я и сам всего не знаю, – признался он, и я видела, что это правда. – Говорят, все дело в человеке, – в его голосе слышалось искреннее недоумение, которое я вполне понимала.

Значит, мой таинственный пациент действительно имел ко всему этому отношение. Я в бешенстве отвернулась от Андриса, понимая, что здесь мне не удастся узнать правду. Отец будет занят еще несколько часов, а значит, единственным местом, где я могла хоть что-то узнать, был мой собственный дом.

Я вспомнила, зачем я направлялась к отцу, и взглянула на Андриса:

– Слушай, я хотела отдать это отцу на подзарядку. Ждать окончания Совета я не хочу. Можешь передать? – с этими словами я протянула ему Исцеляющее кольцо, которое он машинально взял, уже думая о чем-то своем. Не тратя на него больше времени, я развернулась и потянулась к ожерелью, активируя заклятие убыстрения.

Дверь в свою спальню я буквально раскрыла с ноги. Эффект от моего пинка был куда меньший, чем от пинка Бродака, но все равно это доставило мне удовольствие. Я остановилась на пороге, довольная собой, и грозно осмотрела комнату, ожидая увидеть испуганное до полусмерти лицо Себастьяна. Спальня была пуста.

Через минуту я, не веря своим глазам, увидела как он, совершенно спокойно, появился из моей ванной, прошествовал на середину комнаты и уселся напротив меня в мое кресло. Он не произнес ни слова. Я также молча рассматривала его. За те пару часов, что меня не было, он успел помыться, выстирать свои штаны и каким-то образом высушить их, и даже сделать себе новую повязку. Вообще, я не помню, что бы говорила ему, где у меня лежат бинты. Не говоря уже о том, что я не разрешала ему пользоваться своей ванной, и, очевидно, своими полотенцами.

– Надеюсь, ты выкинул то полотенце, которым пользовался?

– Нет. Я подумал, что тебе приятнее будет его сжечь.

– Я не помню, что бы разрешала тебе….

– Да, ты не очень гостеприимная хозяйка.

– Говорить со мной в таком тоне.

– Простите великодушно, – он попытался изобразить поклон, но когда резко наклонился, его рана, видимо, раскрылась, и, издав шипящий звук, он прижал руку к груди.

– Вот видишь, что бывает, когда начинаешь слишком зарываться? – с чувством мстительного удовлетворения произнесла я. Он не пошевелился. Его корпус был все так же чуть наклонен вперед, голова опустилась на грудь. Я подошла к нему, оставив между нами