Полукровка. Глава 9 - Страница 3

тем выражением замешательства и искреннего удивления, отразившегося на его лице.
– Не понял? – только и смог выдавить волк.
– Животное, Бродак, ЖИВОТНОЕ! Вот, кто ты. Ты едва не убил его. О чем можно с тобой говорить??? – я, кажется, все больше входила в роль, и меня слегка заносило. Но это ощущение собственной власти над этим огромным, пугающим мужчиной… диким зверем, наполняло меня невероятным удовольствием и делало немного безрассудной. Может быть, я немного преувеличивала, но, правда, я чувствовала, что мои поступки были ему не безразличны. И это означало, что он будет сдерживать свой зверский темперамент, по крайней мере, до тех пор, пока не разберется во всем, что двигало мной.
– Что??? – он буквально задохнулся от возмущения, – это я должен давать объяснения? Я не убил его только потому, что… – он вдруг резко осекся.
– Потому, что это не совсем обычный человек, так? – сладко пропела я, – и всем вам, и волкам, и магам, что-то известно про него? И он нужен вам живым?
– Да, – просто сказал Бродак, наблюдая за мной со странным выражением, смесью участия, какой-то доброй грусти и… чем-то еще, что даже немного взволновало меня.
Я вдруг вспомнила о Себастьяне, и с тревогой посмотрела на его бледное, изможденное, застывшее лицо. Потом обернулась к Бродаку, с мольбой во взгляде.
– Ты можешь помочь ему?
Бродак хмыкнул, потом опустился рядом со мной на колени, и забрал у меня лоскут ткани, который я намеревалась использовать в качестве перевязочного материала. При этом его рука намеренно накрыла мои пальцы, передавая мне ощущение тепла и силы, исходившее от него. Я наблюдала за ним краешком глаза, беспокоясь о его состоянии.
– Это ничего, что кровь? Ты не… потеряешь контроль?
– Мой контроль будет в порядке, если ты прекратишь смотреть на него с таким идиотски заботливым выражением, – Бродак подвинул меня плечом, заставляя освободить ему место, и я подчинилась.
Его слова не сразу дошли до моего измученного сознания, а когда дошли, я буквально остолбенела. Что это значит, интересно? Неужели он… заинтересовался мной? Но, как такое возможно? Ведь он был волком, а я.… Ну, если верить Себастьяну, я была все-таки НЕ магом. Но даже будь я на самом деле человеком, во что я отказывалась верить, разве мог волк всерьез думать, что мы с ним могли бы стать парой? То есть, волки иногда спаривались с людьми, но это были отношения скорее раба и господина, чем полноценная любовная связь. Кроме того, те дети, что рождались от этой связи, были на сто процентов людьми, что воспринималось волками как пустая трата времени и сил, разбазариванием ресурсов. Популяция волков таяла, а значит, обязанностью каждого волка было произвести здоровое потомство маленьких оборотней. Поэтому ни один волк не мог бы признать перед всей стаей своей подругой человеческую женщину. Это было так же невероятно, как если бы маг взял в жены женщину из какого-нибудь человеческого поселения. Но здесь, в отличие от вполне объяснимого прагматизма волков, имелись скорее морально-этические причины.
Маги использовали людей только в качестве воспроизводителей. Связь магов с людьми потомство приносила, и это потомство имело способности к магии. Почему так происходило, никто не знал, но если дети, рождавшиеся у двух магов, как правило, не доживали и до года, то дети, рожденные у мага и человека, вырастали здоровыми. И были магами. Родить ребенка от мага считалось огромной честью среди людей, ведь то поселение, где жила мать, получало большие выгоды. О нем лучше заботились, лучше защищали и сытнее кормили. Таких детей забирали у человеческой матери, как правило, в возрасте двух-трех лет, когда становилось ясно, обладает ли кроха какими-то способностями. Если же ребенка рожала мать-маг, что было намного реже, то он сразу рос в подобающих его статусу условиях. Но не каждая женщина-маг могла преодолеть врожденную брезгливость, даже ради продолжения рода, поэтому в основном, выживание нашей расы обеспечивали мужчины. Им было как-то морально проще спариваться с людьми… мужчинам всегда проще в этом смысле.
– Жить будет, – вернул меня к реальности голос Бродака.
Я наклонилась к Себастьяну, легко прикоснувшись пальцами к мертвенно бледному лбу, покрытому испариной. Он был все так же без сознания, но дышал ровно, и лоб его был холодным. Бродак хорошо потрудился, добросовестно забинтовав его плечо, и я была рада, что больше не вижу этой ужасающей раны. Я вздохнула. Только сейчас я сполна почувствовала, как напряжение сегодняшнего дня наваливается на меня всей своей тяжестью. Мое тело ломило, я была настолько усталой, что, казалось, отдала бы все на свете за пару часов спокойного сна.
Бродак, все еще сидевший рядом и искоса наблюдавший за мной, неожиданно напрягся. Его рука взлетела к моей голове и молниеносным движением отодвинула волосы с правой стороны моего лица. Он несколько секунд молча смотрел на меня, потом издал низкий утробный рык. Я вдруг вспомнила происшествие в человеческом поселении, и в панике невольно схватила его за запястье, пытаясь освободить волосы и закрыть лицо, но он был, конечно, сильнее. Что он видел, я точно не знала, но подозревала, что правая сторона моего лица, куда пришелся удар Себастьяна, выглядела сейчас не лучшим образом.
– Кто это сделал? – очень спокойно спросил он.
– Я… я упала, – опустив глаза, промямлила я. Его пальцы сжались, и я физически ощутила напряжение и легкую дрожь, пробежавшую по его руке.
– Дастана, – с нажимом произнес он, и на его челюсти заходили желваки, – скажи мне, что ты действительно такая, какой я увидел тебя впервые.
– Что? – я сначала действительно не поняла, что он имел в виду. Но что-то внутри меня подсказывало мне правду. И от этого меня начинал охватывать стыд и презрение к самой себе. Не самое приятное ощущение, поэтому я постаралась бороться с ним, насколько это было возможно. А бороться я могла, лишь засунув голову в песок и делая вид, что ничего не понимаю.
Бродак долго не сводил с меня своего проницательного взгляда, наблюдая за сменой эмоций на моем лице. Мне казалось, что он мог в тот момент читать мои мысли, настолько знающим казался его взгляд. Потом его лицо вдруг снова стало бесстрастным, он отодвинулся от меня, и больше не задавал мне вопросов, на которые у меня не было ответов.