Полукровка. Глава 7

Спрятавшись за спину Себастьяна, я смотрела, как вокруг нас собираются эти жалкие создания. Их сгорбленные, худые, грязные тела просвечивали сквозь лохмотья, служившие им одеждой. Головы у всех были старательно опущены вниз, но иногда, то тут, то там я ловила на себе быстрые, брошенные украдкой, опасливые и подобострастные взгляды.
Я никогда не предполагала, что человеческое поселение может содержаться в таком жалком состоянии. Отцовские люди, которых иногда мне мельком доводилось видеть, никогда не выглядели настолько убого, о них заботились, лечили болезни и досыта кормили. Жители этого поселения пребывали в крайней нужде, и, кажется, не видели полноценной пищи уже долгое, долгое время.
Их было человек пятнадцать, вставших перед нами полукругом, и один старик, вероятно, выступавший здесь в качестве переговорщика, стоял на полшага ближе к нам. По крайней мере, Себастьян, который в нашей паре тоже играл лидера, обратился именно к нему:
– Как твое имя, человек? – Себастьян стоял очень прямо, расправив плечи и подняв голову, немигающим взглядом буравя согбенную фигуру старика.
Меня невольно покоробила надменность, ясно звучавшая в его тоне, и то, с каким презрением он выделил голосом слово «человек». То есть, я понимала, конечно, что это вполне естественно, так обращаться к людям, любой маг сказал бы то же самое. Маг. Но слышать этот тон, эти слова от человека, такого же, как и те, к кому он обращался, было… неприятно. У меня внутри опять что-то всколыхнулось, оставляя тошнотворное чувство неправильности, нереальности ситуации. И еще томило какое-то неясное предчувствие ожидающих нас,… то есть, меня, конечно, (откуда вдруг взялось это « нас»???) неприятностей.
– Финиас, господин, – пробормотал старик, сгибаясь еще ниже и практически касаясь лбом земли.
– Нам нужна еда. Чистая одежда. Место, где мы сможем отдохнуть. – Продолжал Себастьян, выплевывая короткие, не подающие повод для возражений, фразы. Я во все глаза наблюдала за его манерой держаться, и не переставала изумляться, сколько уверенности в себе и властности излучала его фигура. И я не могла в тот момент не восхититься им, не имеющим никаких козырей, кроме силы его личности, но сумевшим внушить такое уважение и такой страх к себе. Такой я мечтала видеть себя, таким я мечтала видеть того, кто однажды будет рядом со мной.
И в то же самое время я чувствовала, что он делает что-то неправильно. Меня пугала эта темная, жестокая энергия, которая иногда вспенивалась в его душе и отпускала его контроль над собой. Это было не удивительно, учитывая, что жертвой ее за последние сутки становилась, как правило, я. И все-таки, я не могла не любоваться им, его надменной позой, горделивой посадкой его головы, уверенным взглядом и силой.
Если даже я не могла не поддаться силе, излучаемой Себастьяном, люди тем более. Они ни о чем не спрашивали, и ничему не удивлялись. Они видели перед собой мужчину, чье поведение не внушало даже мысли о возможности неподчинения ему. Кем бы ни был пришелец, если он держал себя, как господин, то, очевидно, имел все права распоряжаться и приказывать.
Себастьян распахнул передо мной  дверь той из лачуг, которая казалась сделанной основательнее прочих, и легонько подтолкнул в спину. Я вошла, с брезгливым любопытством осматривая внутренности этого жалкого жилища. На земляной пол была накидана солома, которую давно было пора заменить. В дальнем углу было сооружено что-то вроде лежака, состоявшего из нескольких досок, тоже покрытых соломой. Поверх соломы было накинуто какое-то тряпье, служившее, очевидно, простынею. Мне не хотелось внимательнее рассматривать эту постель. Из остальных предметов мебели в этой каморке был только импровизированный стол, да кое-где на стенах были криво приделаны полки. На них что-то лежало, но мне снова не захотелось знать, что именно. Давящее чувство, которое не покидало меня с тех самых пор, как мы вошли в это поселение, никуда не исчезло, скорее, стало еще больше. Я не могла понять его причины, но связывала его с этим местом, с видом того ребенка, которого Себастьян равнодушно держал, как щенка, в вытянутой руке, с этим грязным лежаком в углу хижины.
Мне не очень-то нравилось так глубоко в себе копаться, поэтому я решила запрятать все это в дальний угол своего сознания. Когда-нибудь я поразмыслю над этим, но только не сейчас, когда все внутри меня переворачивается от одной мысли о том, что я здесь увидела, и в горле образовывается странный ком, и меня охватывает ощущение непонятной тоски.
Себастьян подошел ко мне, держа в руках стопку каких-то тряпок, на вид ветхих, но хотя бы чистых. Он внимательно наблюдал за моим лицом, очевидно, пытаясь понять внезапно охватившее меня меланхолическое настроение. Сложив вещи на стол, он подошел ко мне вплотную и очень бережно взял мои руки в свои.
– Почему они послушались тебя? – мой голос, как я и боялась, был хриплым.
– Потому, что не могли не послушаться. Они привыкли подчиняться силе. Не важно, отчего она происходит.
Я молчала. Я не