Легенда о природе девяти колец - Страница 5

сминали металл оправ, как мягкую глину: все было зря. Он так ничего и не сумел. Фаэрни уронил голову на руки и замер: навалилась усталость и смертная тоска, от которой хотелось бежать, бежать прочь, не разбирая дороги... Все зря. Бесполезно. Бесполезно... И тут ему показалось, что чья-то рука ласково и легко коснулась его плеча. С трудом он поднял словно свинцом налитую голову - в распахнутом окне на черном бархате ночи сияла Звезда. И, судорожно вздохнув, он заговорил - словно рухнула какая-то преграда - сбивчивым, горячим шепотом, не отводя взгляда от звезды, мерцавшей в такт биению сердца; он говорил и говорил, и мир расплывался в его глазах, тонул в какой-то мерцающей дымке, и казалось уже - напротив за столом сидит он, тот, кого фаэрни уже не надеялся встретить никогда;

Ортхэннэр только смутно различал лицо в звездном мерцании, но знал - Учитель смотрит на него с той бесконечной всепрощающей любовью, с тем удивительным, невыразимым словами пониманием, по которым так мучительно тосковал он все эти века - больше он не был один, их было - двое, танно-а-тъирни, и он торопился рассказать, выговориться, зная - и не веря, что все это морок, бред, наваждение, что не может, не может быть этой встречи вне вреен и миров - он говорил и говорил, едва не плача от тоски, от щемящей боли обретения и потери, от горького счастья постижения...

А когда он умолк, Учитель поднял обожженные ладони, и ярко вспыхнула в них искорка чистого голубоватого пламени - разгорелась - пламя взлетело жгутами, переплетаясь с какими-
то тонкими хрустально-светлыми нитями, вбирая их в себя... словно сплетенные пальцы рук - пламя и тьма, и ветер, и песнь - вечно изменчивая, распадающаяся на тысячи голосов, шорохов, шелестов - снова сплетающаяся, сливающаяся в одно - ветер, поющий в сломаном стебле тростника - звон металла - звон струн - танец огня... живая душа билась в его ладонях -
смятенная, еще не обретшая себя, лишенная цельности, лишенная имени - суть рождающейся души, рождавшейся для бесконечности пути - и тогда Ортхэннэр понял: именно так это
и должно быть..

И жгучее благословенное пламя замысла начало разгораться в душе Ученика - еще мгновение, и он поймет, он увидит, и замысел, его замысел станет - явью... И тогда Учитель поднял руку и легко, кончиками пальцев коснулся его лба.

...Очнулся фаэрни только наутро.

Тогда я понял, какими они будут - Девять. Мне показалось даже, что я видел лица тех, кому назначены эти Кольца - но это ушло, забылось, уснуло во мне. Может быть, навсегда. Теперь я знал: это как Сотворение. И поймал себя на том, что, плавя металл, шепчу про себя: вы будете подобны мне - но не такими, как я... не отражением, не тенью - иными... не орудиями, не слугами - учениками...

Это было: словно я - Изначальный, и не металл или камень - еще не пробужденные души Сотворенных в моих руках.

Это было: предощущение любви, ожидание, от которого сжимается сердце, предчувствие, щемящая неясная печаль, свобода распахнутых крыльев.

Это было: я - всесилен.

Келебримбор, изрядно обеспокоенный долгим отсутствием Мастера Аннатара, решился наконец сам подняться в его мастерскую. И едва не столкнулся с ним на пороге. Мастер был бледен до прозрачности и, показалось, с трудом держался на ногах, но на лице его блуждала растерянно-счастливая улыбка, а глаза мерцали звездным светом. Он ничего не сказал Келебримбору - только открыл обсидиановую шкатулку, окованную черным железом. На черном бархате - девять колец. Круг Девяти. Время и Вечность. Тьма и Свет. Смерть и Жизнь. Будущее и Прошлое... ...подобные мне - иные, чем я... ученики... Все так же беззащитно и счастливо улыбаясь, Мастер начал медленно оседать на пол.

...Это был запретный разговор; начав его, Келебримбор нарушал обещание, данное когда-то Аннатару. Но он надеялся, что странник простит ему, и, может быть, теперь, после стольких лет, проведенных с Мирдайн, раскроет, наконец, свою тайну.

- Послушай, Аннатар - кто ты?

Странник вздрогнул. Менее всего ему хотелось отвечать на этот вопрос; он заговорил не сразу:

- Я уже сказал тебе: я - этлендо. Мой Учитель... - Аннатар оборвал фразу; потом продолжил жестко, отрывисто: - Это было давно.

- Война? - полувопросительно-полуутвердительно. Аннатар кивнул. Келебримбор не стал расспрашивать.

- Я помню все, чему он учил, но не все понимаю даже теперь. Потом я слушал... Много слушал: этому он успел меня научить. Ночь и звезды, лес, землю и травы, камни, металл... И -
Людей. Эльф поднял брови в удивлении, но сдержался и вопроса не задал. Аннатар смотрел мимо него - на пламя свечи.

- Учитель смог бы воплотить замысел - один. Я - нет.
- И поэтому ты пришел к нам?
Странник снова кивнул.
- Но