Шнизельбрам из Триггервиндля.
(с) Фанг Илтмарский.

Я не буду вам объяснять, почему с некоторых пор мне приходится кастовать «чарм персон» пятипальцевым методом. Так же я предпочту оставить при себе подробности моей жизни до того, как я встретил Тэйшу. Ну, вы ее знаете – Тэйша из Виннер-тока, знаменитая укротительница Семи Буйных Ветров, Девушка В Сиреневых Чулках и Просто Душка.
Конечно, это все была моя вина, целиком и полностью, когда я попытался наложить на нее чары. Да, да, да! Буду к себе суров – любовная магия в моем исполнении весьма удручающее зрелище. Как по действию, так и вообще, по красоте пассов (уж о том, что при этом произносить приходиться – вообще умолчу).
И вот, неотложные дела завели меня в Торговый Городок, тот самый, который расположен на причале Трех Вечноцветущих Роз. Знаете? Ага, верно, когда я туда попал, меня тоже чуть не вывернуло от прямо-таки удушающего аромата. Три гигантских розы, подумать только, цветут день-деньской на виду у всего честного люда… Душераздирающая картина. А у фонтана с розовым нектаром стоит – ОНА.
Ну, чего ее описывать, когда можно в витрине ближайшей лавчонки полюбоваться на афишу ее выступления. Очень сильное портретное сходство, тут вы правы – она и в жизни такая же, какой ее изобразила кисть художника. Даже еще лучше (если такое вообще возможно). И, как уже стало понятно, едва мне стоило увидеть ее, и я пропал! Растворился в ее серых глазах и смущенной ухмылке (да, Тэйша никогда не улыбалась – всегда только ухмылки и усмешки, которыми ей все же удавалось передавать целую гамму весьма нежных чувств). Она посмотрела мимоходом в мою сторону и вернулась к созерцанию трех благоухающих розовых бутонов, раскрывших свои лепестки на встречу полуденному свету. Для полноты картины не хватало только ярко-голубого неба, но, как вы прекрасно знаете, Крыгберзум из Шандалора вместе со своим ручным грозовым облаком приехал в славный Триггервиндль. Кажется, врать не буду, привела этого великого героя сюда сиюминутная слабость – умирал какой-то местный купец, его дальний родственник, и он, что совершенно естественно для героев подобного масштаба, решил присоседиться к алчущим увидеть посмертные списки.
И не надо думать, мол я такой-сякой маг, и ничего не могу добиться собственными силами. Даже расположения прелестной барышни. Нет. Сперва я решил положиться на свой природный магнетизм. Кастанув спелл «романтическая риторика» я решительно направился к Тэйше.
- Ох, какая классная детка! – воскликнул я, прекрасно зная, что магия сама преобразует мои слова в нечто утонченное и благозвучное. – Двадцать паладинов моему дракону под хвост, если ты не самая сногсшибательная красотка из всех когда-либо встреченных мной! Ты, прям реально, чудесная пташка, с которой я бы с радостью разделил уют общего гнездышка свитого на ветке дерева в ближайшем городском парке!
Было абсолютно по барабану что говорить, все равно – все мои слова моментально преобразовывались в очень изысканные и куртуазные речи. Таким манером я трепался около двадцати минут, пока наконец Тейша не взглянула в мою сторону и… О, боже! Это меня просто убило. Она грубо и расчетливо, как обычно, средним пальцем правой руки, долбанула меня «диспеллом». Действительно неожиданный и очень неприятный способ пресечь всяческие попытки навязать беседу.
Я сконфуженно замолчал, чуть было не ляпнув кое-что, о чем мне потом пришлось бы пожалеть.

Шнизельбрам из Триггервиндля.
(с) Фанг Илтмарский.
Я сконфуженно замолчал, чуть было не ляпнув кое-что, о чем мне потом пришлось бы пожалеть. Прекрасно зная, что молчание в подобной ситуации смерти подобно, я на секунду отвернулся, и наклеил самую обворожительную улыбку из тех, что я всегда носил с собой. Такой походный наборчик: гримаса ярости, коварный оскал и многое другое – на все случаи жизни. Я давно для себя решил, что не имеет смысла лишний раз утруждать себя всяческими напряжными выражениями лица, когда так развита индустрия мимической магии. В конце концов, как гражданин своего мира, да еще и как маг, я хотя бы из одного только чувства солидарности должен был поддержать отечественного производителя.
- Ох, да, ты совершенно права, милая Тэйша, магия на первом свидании – что может быть вульгарнее? О чем я только думал?! – воскликнул я, обворожительно улыбаясь. И не знаю, судя по ее надменной ухмылке – мне подсунули порченный товар. Она совсем не выглядела очарованной.
- Слушай, парниша, сейчас ты встанешь, - сказала она и легко взмахнула рукой в сторону Триггер-гавани, - и утопишься вон в той луже. Буду тебе весьма благодарна.
- Конечно, ну, смею ли я… То есть, как я могу исправить эту неловкую ситуацию? – у меня мысли в голове путались, от того что приходилось самостоятельно изыскивать культурные выражения. – Я бы с превеликим… То есть, конечно же, удовольствием… Ну…
- Некоторые совсем не понимают, когда с ними поступают по-хорошему, - она грустно вздохнула, потом щелкнула пальцами и громко крикнула:
- Хэй, Шестой Смерч, Бурегон твое имя! Взять недоумка и бросить в пустыне!
- Но, Тейша!!! – порыв ветра моментально сорвал меня с места, как я не пытался уцепиться за скользкий мраморный бортик фонтана. Тейша мне ухмыльнулась на прощание и вдруг стремительно понеслась вниз, уменьшаясь и отдаляясь… Я барахтался в воздухе, тщетно пытаясь разорвать хватку несуществующих лап. Все-таки мне приходилось противостоять не более чем очень сильному ветру, взбесившемуся воздуху, который решил что я слишком долго топтал землю. Вокруг меня в бешеном вихре вращались мелкие бумажки, какой-то мусор и всякая грязь, а дыхание – ну, дыхание у меня перехватило еще когда я только увидел Тейшу, так что с этим особых проблем не было.
Я не знаю, сколько времени меня кружило в Шестом Смерче (это, наверняка, один из тех семи прирученных храброй Тейшей), но когда я уже был фактически на грани истерики (а кто бы - не был?!) земля приняла меня в свои твердые объятья. Вытряхнув из волос, набившийся туда мусор, я осмотрелся по сторонам.
Типичная, по-моему, пустыня. Дюны, дюны, дюны – и все уходят, уходят, уходят за горизонт. И, само собой, очень жарко. Вроде бы и солнце печет, и песок раскален, и даже воздух – пышет пренеприятнейшим зноем. Этакая атмосфера всепожирающего жара, целиком и полностью желающего превратить меня в высушенную мумию.
Думаете, я смирился с отказом Тейши? Да, пустыня – просто несущественная мелочь, небольшое препятствие на моем пути обратно. К ней. Разумеется, Тейша просто хочет меня испытать! О, я докажу что достоин! И все демоны пылающего ада, и все треклятые смерчи и даже эта здоровенная куча песка – меня не остановят!
Сорвав с лица дурацкую обворожительную улыбку, я напялил выражение сдержанной суровости. «Лицо настоящего героя, готового противостоять всем мерзостям этого мира» – так было написано на упаковке. Что ж, надеюсь, они правы. Кроме того, в глубинах моей волшебной сумки, обнаружился вороной арабский жеребец. Может это и откровенное мажерство, носить с собой складного коня, но понимаете… в общем, иногда мне элементарно лень ходить. Ничего не могу с собой поделать.
Забравшись в седло, я пришпорил коня, и мы помчались через эти вульгарные песчаные дюны, через эти пресловутые барханы и абсолютно наивные иссохшие коровьи черепа, украшающие собой каждую вторую дюну. Не подумайте, что я имею что-то против пустынь, просто, когда через каждые пять минут тебя швыряет то туда, то сюда… это безмерно утомляет. А уж в том, что я через пять минут перенесусь еще в какое-нибудь не менее колоритное место – я не на миг не усомнился. Специфика жизни в окрестностях Триггервиндля.

Шнизельбрам из Триггервиндля.
(с) Фанг Илтмарский.
Часа через четыре… Через самых отвратительных четыре часа в моей жизни, из-за очередной дюны как-то совершенно неожиданно вынырнула караванная стоянка. Ну, знаете, это когда путники устают, когда устают их верблюды, и когда рядом нету караван-сарая, чтобы укрыться от слепящего солнца – всегда устраивают стоянку. Днем, обычно, так как ночью в пустыне жутко холодно и лучше не спать – замерзнешь. Ну, а днем тоже лучше не спать – сваришься в собственном соку… то есть, поту, разумеется.
Поэтому, как только мой жеребец взгромоздился на вершину дюны и съехал вниз, в меня нацелился добрый десяток копий, острых как скорпионье жало. Охранники, одетые в белые накидки и чалмы стащили меня из седла и заставили преклонить колена на горячем песке – в ожидании их господина. К счастью, не пришлось ждать слишком долго.
- О, Аллах! – вскричал толстяк, чье лицо пересекал широкий шрам с рваными краями, отчетливо выделявшийся своим розовым оттенком на фоне его смуглой кожи. Один его глаз закрывала повязка, вышитая золотыми и серебряными нитями. Он вышел из-за верблюда, в тени которого отдыхал…
«…возможно, послеобеденный сон» – подумал я, чувствуя, что мои колени почти приготовились. Раскаленный песок – великолепная замена красным углям. Как вы любите: с кровью или хорошо прожаренные? Хозяин каравана - точно хорошо прожаренные, до хрустящей корочки.
- О, Аллах! – повторил он, подойдя ближе. Копье одного из стражников уперлось мне в шею, несильно, но все равно неприятно. – Ты приносишь своему слуге новый дар каждый день! Каждый благословенный день! Надо же, едва мне стоило потерять одного из своих стражников, как ты подыскал мне нового! О, Аллах, да будет благословен твой путь небесный!
- То есть… То есть, вы нанимаете? – нерешительно спросил я, когда копье исчезло из поля моего зрения.
- Конечно, мой дорогой брат! Я нанимаю! О, Аллах! Песчаные драконы, песчаные волки, песчаные людоеды, песчаные медведи и прочие обитатели пустыни – преследуют мой караван, и ты еще спрашиваешь: «нанимает ли он?»! Естественно, брат, Сахиб ибн Кабул ибн Мусса Али ибн Шейрат аль Казир – всегда нанимает! Только сперва ты мне должен показать свой Листок…
Этот парень мне определенно не понравился. Разве можно требовать от первого встречного-поперечного показать свой Листок?
- В смысле, мой ЛИЧНЫЙ Листок? – переспросил я.
- Да, брат! И не волнуйся, все останется между нами!
Я покосился на охранников. Аль Казир кивнул в сторону лагеря, и они удалились. Лишь убедившись, что за нами никто не следит, я вытащил из-за пазухи свой Листок. Немного нервничал, конечно, ведь в нем вся моя суть, это все равно, что душу обнажить перед Господом Богом. Караванщик взял Листок, я с раздражением отметил, как он оставил на его краю жирный отпечаток большого пальца. Отвратительно, так все будут его мутызгать…
- О, Аллах! С такой силой? Ха-ха-ха! – сказал аль Казир, смахнув выступившую на глазу слезинку. – А что значит этот класс? Разношерстный маг…
Мне стало неловко.
- Ну, я могу колдовать всего понемногу…
- Боевая магия?
- Не выше третьего уровня…
- Любовная?
- Я учусь, учусь…
- Иллюзии?
- Вообще-то в некотором роде…
- Хмм… Что же ты можешь сделать с такой низкой мудростью? – задумчиво спросил караванщик.
- У меня же есть Волшебная Безразмерная Сума! – это был мой единственный козырь.
- Манчкинство до добра не доведет… - заметил он, завистливо поглядывая то на сумку, то на моего арабского скакуна. – Ладно, будешь магической поддержкой моему отряду. Мы выходим сегодня ночью. Только… Эй! Это что еще за дрянь?!
Я печально вздохнул. Он заметил графу с минусовой удачей.
- Меня бы не выпустили с таким артефом в Триггервиндль. Сколько я не упрашивал, не умолял, единственной альтернативой был латентный гомосексуализм, а я бы не допустил подобных хвостов в своей биографии… Не в первый раз живу… Сам понимаешь, ЭТИМ только дай волю…
- Ладно, ладно… Вот мне однажды… Хотя, неаппетитная история, - аль Казир резко перекрыл крантик готовым вот-вот хлынуть откровениям. – Тебе нужна чалма, ятаган и жеребец.
Жеребец у меня был, а чалму с ятаганом я решил кастануть. «Финг суммонинг» – мое второе имя!
(Хмм… Что, неинтересно?)

Ну для меня не особо интересно, чистый стеб, ничего более, скучно...