|
БЕДНАЯ НЕКРИНА МОРТИРОВНА.
- ..., собака, ...
Наверное, премилое четвероногое млекопитающее семейства canis не было бы в восторге от того, что его русскоязычное название соседствовало с самыми эмоциональными словами и фразами народного великого и могучего.
- ...
Дергаю страховочное кольцо и поминаю всех его рукотворных родственников до сотого колена.
- ...
Может оно на меня просто обиделось?
Может быть все что-угодно. Одно наверняка: земля приближается со скоростью свободного падения, а мой парашют там, где незадачливый воз из старой басни.
- Я не хочу умирать, - сообщаю я бьющему в лицо ветру, после того, как иссяк запас бесполезного в данной ситуации лингвистического оружия. - Я для этого слишком молод.
- Для лошади двадцать лет уже смертельный возраст.
Дергаюсь, насколько, конечно, это возможно в полете.
- Кто здесь?!
Может, перед лицом неизбежной гибели все сходят с ума? Гибель... Не хочу я разбиваться в дребезги. Как не присутствует у меня никакого желания быть сраженным пулей, или тихо-мирно скончаться в своей постели.
- Я не хочу умирать, - повторяю я. Как-будто меня кто-то может услышать.
- Чтож делать, коль судьба такая?
Поворачиваю голову.
Видели хоть раз старуху-экстремала? Такое чудо, в принципе, возможно. Боевой сейчас пошел пенсионер.
А костлявую, в балахоне и с косой наперевес?
- Ну что, милок, допрыгался? - шамкает бабулька и бойко подмигивает мне костяной глазницей (оказывается, и так бывает).
Хорошо, что встречный поток ветра удачно садит мою челюсть на место.
- Предупреждали ж тебя, что опасное занятие выбрал. А ты? Вот и некого винить.
- Э-э-э, - выдаю я гениальную фразу, осматривая странную попутчицу. Обычная такая Смерть. Насколько она может быть обычной. - Хороший у вас парашют, бабуля. Мне б такой.
Да, уж. Как раз сейчас бы не помешал.
- Ишь размечтался. Заработай сначала.
Здорово идет, думаю я. Чувствуется сноровка, и немалая.
- Тысячу разменяла.
Понятно. Карга на нашем брате-парашютисте пенсию зарабатывает.
- Не бойся, больно не будет. Еще до удара душенку твою прихвачу.
Успокоила, ничего не скажешь... А еще сильно меня задело слово "душенка".
А вредная старуха скалится и подмигивает своими проклятущими костями лица. Только ветер между ними свистит.
- Слышь, бабка...
- Некрина Мортировна я. Летим что так долго? Так это я тебе кое-какие правила должна обьяснить. Только сейчас вспомнила. Старая стала, памяти никакой, совсем спасу нет.
Пока заслуженный труженник загробного мира жалуется, я обдумываю единственный возможный путь к спасению.
- Так вот, как туда попадешь...
Хрясь кулаком в костяной лоб, и старая не успевает договорить. Хоть лоб и костяной, а мозги под ним удар держат с трудом.
Нельзя бить пожилых людей, корю я сам себя, подтягивая к себе тело в балахоне. Оправдываюсь лишь тем, что это не человек. Но на самоедство не хватает времени. Его вообще осталось мало.
- Прости, Некрина Батьковна, не видать тебе моей души как своей загробной пенсии.
Снять в воздухе с чужого плеча ранец и переодеть его на себя: высший пилотаж. Но я справляюсь.
Да, ерундой смерть-экстремалка не пользуется, думаю я, дергая спасительное кольцо. Падение резко замедляется. Мое падение. О теле в черном балахоне подобного не скажешь. Оно растворяется на фоне земли.
- Изверг! - только и слышу я последнее обо мне мнение обманутого ветерана Преисподней.
Приземлился я удачно. И с тех пор не сделал ни одного прыжка. Хотя гибнуть парашютисты просто перестали. Видимо, нескоро потусторонний кооператив костлявых старух подготовит достойную замену безвременно усопшей Некрине Мортировне.
|
