|
ПРИГОВОР.
Мы стояли вокруг привязанного к столбу парня... Он со страхом в глазах обводил нас взглядом... И сцена эта чем-то напоминала казнь миледи из "Трех мушкетеров".
- Смерть, - сказал Макс, и лицо его при этом не изменилось.
- Смерть, - повторил Толян.
- Смерть, - подтвердил Стас.
Я кивнул, но говорить ничего не стал - побоялся, что голос дрогнет... Но меня выдало лицо.
- Скажи, - жестко потребовал Макс. Друзья смотрели на меня, и в их глазах я видел...
- Смерть, - тихо сказал я. - Смерть, - повторил громче.
И она пришла - страшная и неминуемая. Я смотрел в лицо того, кого мы приговорили, в самый последний момент, стараясь не отвести взгляд... И я понял, что он увидел ее лик...
Мама зашла в зал и устало упала в кресло.
- Андрюш, слышал: Колю Андреева в лесу нашли, мертвого... Ты его хорошо знал?
Я помотал головой, делая вид, что с интересом смотрю телевизор.
- Старанно... Я думала, что он из вашей компании... Говорят, ему горло перерезали... Как страшно... И к матери психиатрическую вызывали... Обещай мне, что не будешь ходить в этот лес...
Я обещал.
А в этот день лил дождь, и, казалось, сами небеса оплакивали их...
Простой грузовик с опущенными бортами, и на нем два гроба.
- Вены себе перерезала, - шепчет одна старушка другой, - хотела с сыном уйти...
Мы стояли в стороне - бывшие друзья, бывшие приятели, бывшие... Теперь просто никто. Я ненавидел их, и, думаю, они тоже не испытывали ко мне дружеских чувств.
- Он предал нас, - говорит Макс, когда-то наш предводитель. Сейчас эти слова, когда-то толкнувшие нас на убийство, звучат жалко. Их словно размывают небесные слезы...
И действительно - резать вены в горячей воде совсем не больно. Я лежу в медленно краснеющей воде. И умераю я так же медленно, как меняется цвет воды.
Голова тяжелеет, веки наливаются свинцом - очень хочется спать.
И в голове копошатся образы: кровавая улыбка Коли, порваные вены его матери, тонкие порезы на моих руках...
- Смерть, - сказал Макс.
- Смерть, - повторил Толян.
- Смерть, - подтвердил Стас.
Не промолчал и я.
И в последние минуты своей жизни я понял, что тогда каждый вынес приговор не предавшему нас другу: тогда мы приговорили себя... И не только.
Я видел грезы... И много цифр в них... Наверное, я забыл сделать математику... А может и нет... Я ведь преумножил зло... Настолько, насколько это можно было сделать...
|
