|
Когда мне исполнилось семь.
Когда мне исполнилось семь, меня повели в школу, мне почему-то особенно хорошо запомнился этот осенний день. Лужи ещё отражали облака, а осенние жёлтые листья красиво опускались с вершин тополей. Мама держала меня за руку, мне было тепло и уютно. Наверное, тогда я первый раз увидел толпу, это была толпа ребят, все в синей форме, белых рубашках и конечно, красных галстуках. Мне сразу же захотелось такой же, я тогда ещё не понимал, что значит толпа, но её влияние ощутил почти мгновенно. Все мечты о новых велосипедах, жвачках и прочей мальчишеской ерунде улетучились в миг, оставляя за собой лишь слепое желание иметь на шее алый галстук, галстук пионера, такой же, как у всех. Вот, что значит толпа. Учительница, миловидная, чуть полная женщина, лет тридцати, смотрела на нас с нарочитой строгостью, но мы тогда ещё этого не боялись, мы, как и положено всем первоклассникам в первый день учёбы, веселились. Смешно вспоминать, мы шутили какие-то шутки, дёргали девчонок за косы и естественно были уже взрослыми. О Боже, как же ребёнку хочется стать взрослым, он ещё не понимает, зачем просто хочется и всё, может это просто место в столовой или пионерский галстук на шее, но хочется. Хочется, наверное, так же сильно, как взрослому хоть на миг хочется стать ребёнком. Но, увы, процессы не обратимы и мы как сильно не старайся, не сможем повзрослеть или помолодеть насильно. Как и положено, на следующий день я пошёл в школу, мысль эта меня вначале даже порадовала, но уже после первого урока внушала отвращение. Шум, суета, незнакомые люди, да ещё и учительница у доски, которая без перерыва, что-то говорит и заставляет, что-то записывать внушали панический ужас, школа определённо не оправдывала мои ожидания, все эти факторы толкали меня к моему к тому, чтобы сорваться домой, к моему первому прогулу. Но, какая-то незримая сила заставила меня остановиться и продолжить этот ненавистный день, полный огорчений и бессмысленных неурядиц, которые впрочем, обычно быстро стираются из памяти. Класс, такой большой и невозмутимо бесшабашный принял меня, как своего, худенькие девочки в накрахмаленных фартучках не обращали на нас внимание, а толстые мымры бегали за нами по школьному коридору, во время бесшабашных больших перемен. Всё шло, как и должно было идти.
Она появилась из ниоткуда, со своими белыми бантиками и худыми ножками, слепыми глазками и прекрасным именем Ирина, появилась, села за первую парту и как-то ненавязчиво влилась в моё сердце. Как может полюбить первоклассник? Сейчас я и сам этого не знаю, но возможно это и есть та чистая и высокая настоящая любовь, ради которой всё и происходит. Мои восхищения заканчивались банально, как и принято, в младших классах, то за косичку дёрну, то обзову по обидному. Вообще учёба моя летела со скоростью света, приближаясь к девятому классу, а любовь крепла и уже силилась вырваться наружу. Нужно отметь, что тогда я был полным и скромным мальчиком в жизни которого кроме очередного сникерса и новой компьютерной игрушки не было никаких удовольствий. Застенчивость убивала во мне всякую охоту к разговорам с противоположным полом, а полнота не давала девчонкам самим сделать первый шаг.
В восьмом классе в голову предательски забралась мысль о том, что пора, пора сказать ей, что люблю. Философия ребёнка предательски наивна. Философия мужчины мало чем отличается от философии ребёнка. Философия семилетнего ребёнка небольшая искорка между прошлым маленького человека и большого ребёнка.
|
