-Пошла вон! Ты мне нужна. Мне не нужна твоя любовь, дура!...
Опять.... Сколько можно? Вот ведь мне казалось - ОН. Вот она - любовь... А вышло все, как всегда, донельзя готично. Это чертово слово - готичность. Готика. Готы.
А ведь возомнила себя, тупая, непонятно кем. Актриса! Словно весь мир зажат в одном кулачке. И вариантов нет - либо он твой, либо ничей. А потом мечты внезапно кончились. И жизнь оказалась довольно больной штукой. Готичной штукой. Хотя нет - отбросим пока готику. И начались депрессии, истерики, кофе по ночам. Хорошо, что хоть остальные пока не кинули. А есть ли они, остальные?..
Жизнь - мерзкая штука. И складывалась она до этого момента очень мерзко. Сначала (лет семь назад, когда бытие приобрело более-менее четкие грани) меня бросили лучшие подруги. Затем внезапно от 12-ти летнего ребенка отвернулись родители. Просто взяли, и чуть ли не в открытую заявили, что я могла бы и не появляться на свет. Выход из ситуации был один - я открыла окно и прыгнула. Была глупой, так и осталась - мы раньше жили на втором этаже, и я упала в высокий сугроб. Но сотрясение получила, как и седую прядь в волосы.
А потом все как-то срослось. Подруги вернулись, а вместе с ними был парень. На взгляд многих - малопривлекательный. Только не на мой. Влюбилась без памяти. Только ему не говорила. Стыдно было - он старше на несколько лет... Туда сюда... А потом я прилюдно обзываю его лучшего друга идиотом. За день до этого мы первый раз поцеловались... Я уже три года его не видела. Так, разве что мельком, в Универе. Он - журналист, я - историк. Готика. Даже здесь. Молодые люди не должны иметь отношений до свадьбы, любовное соитие мерзко, ибо так заповедовал Господь. Душа Готики знает вечность, она запаяна в ней, как мошка в янтаре. Всё ясно и определённо: под ногами варево ада, над головами серебро серафимов.
Что было потом? А потом был год холодного одиночества. Только одноклассники и родители. И этот чертов запретный плод алкоголя. У родителей была привычка уезжать на выходные на дачу, оставлять меня одну. А я по ночам сидела на кухне, и плакала. А один раз позвала одноклассницу, которую считал подругой. Скорее даже приятельницей. И она принесла что-то алкогольное. И началось... По выходным у меня собирались компании, пили, шутили... А я сидела, и плакала. Правда, был там один... Влюбленный. Красавец. Но дурак.
Он возьмет тебя с собою
Ты за ним пойдешь во тьму
Где костер ночной звездою
Охраняет тишину
Готично... Долгое время в голове сидела мысль о богоискательстве, чуть ли не монашестве. Пока не умерла мать. Тогда то я и покрасила волосы в черный цвет. Братец пошутил, мол, в честь траура. А этот юродивый шут оказался прав. Я твердо решила, что траур я буду носить до самого конца. Своей жизни.
Однажды, когда отец уехал, вернулся брат. Я всегда презирала это смешливое, едкое существо, не имеющее прав носить титул «человек». Он на год младше меня. Так вот, он сидел на кухне, и курил. Я никогда не видела, как он курит. А он сидел, курил, и плакал. Навзрыд. Даже когда умерла мать, он находил в себе силы улыбаться. А вот теперь, на кухне, один, он плакал. И говорил: «Оля… Оленька…»
Он черноволосый от природы. И рубаха в тот вечер была на нем черная. И брюки. И на черном фоне выделялось лицо. Бледное. Почти белое. И это было готично. А у братца случилось серьезное нервное расстройство. Он уехал на месяц на море. Когда отец вез его в аэропорт, у брата тряслись руки. Буквально ходили ходуном. А сам он был бледный. Словно мертвый.
-Пошла вон! Ты мне нужна. Мне не нужна твоя любовь, дура!...
Мне сказали об этом позавчера. В то время, как я уже осознала Готику. Ему не нужна готичность? Значит он – не такой, как я. А я… Я отдаю жизнь задаром. Мне не нужны слабаки, считающие себя сверхчеловеками. Наверное, я играю чужую роль, передо мной пустой зал, и лишь в последнем ряду сверкает седина, сохраняя несколько темных прядей.
Я – гот. Вот только я не мечтаю о смерти. Смерть – не избавление, человек остается человеком только в борьбе, как говорит мой брат, напрочь побледневший и поседевший за месяц на море. Ему 17 лет.
Я покажу тебе смерть
Снова сыграв эту роль
И проводов ее медь
Мой ненаглядный король
Я покажу тебе сон
Страх, порожденный во тьме
Плачет задушенный звон
Стон в голубой тишине
|