(с) Сергей Дьяков

раз

Анально-фатальная фиксация на бензиновых взрывах миллионов невидимых глазу галактик, существующих только внутри моего взбудораженного сознания. Пунтики проповедуют строго упорядоченный взгляд на внутренний хаос, но разве так можно? Возможно ли, смотреть на все происходящее, на кипение горькой миазматической жижи, на трещины бегущие по стенам сосуда, на гибельную пену, что скользит кромки узкой горловины… – смотреть бесстрастным зрачком хирурга, занесшего скальпель над распятым на столе человечком.
Но никого на операционном столе нет. Он пуст и белоснежно чист в свете предсмертных софитов, что порой отражаются в конце туннеля, несбыточно маня к себе отлетающие в небытие души. Тела нет, есть только сознание, раскатанное до милликронной толщины по плоскости мироздания. Вселенская интеллектуальная простынь, полупрозрачная завеса мыслящая и сомневающаяся в реальности своего существования.
- Ах, ну и настырный же ты подонок, - терзает грубый голос нематериальные барабанные перепонки. – С фигали мне покупать у тебя ЭТО?
- ЭТО? – переспрашиваешь ты, неосязаемым языком вяло ворочая в сухости незримого рта. – ЭТО… блин, оно крутая штука.
Тяжелый смех, от которого по ткани твоего распластанного сознания начинают идти сборки, все комкается, боль возвращается, сотней расплавленных игл пронизывая этот комок имя которому – ТЫ.
ТЫ – в полуподвальном помещении.
ТЫ – сжимаешь бесчувственными пальцами кусок сочащегося кровью мяса.
ТЫ – плачешь беззвучно и ухмыляешься.
Зрачки фокусируются на размытом пятне в полуметре зависшем от конторской стойки. Смотрят в отупении, не понимая в какую часть мозга посылать созданный сигнал. Наконец, ты понимаешь, что напротив неТЫ и, возможно, он обладает своей волей и своим сознанием, ибо ты не чувствуешь его мыслей.
- Окей, пятнадцать продталонов. Денег – фиг, – неТЫ облизывает толстые губы, тебе кажется, что его язык удлиняется как у пресмыкающегося.
- Это печень, - бубнишь ты, - печень хорошая, свежая.
- ПРОКЛЯТЬЕ! – взвивается неТЫ из-за конторской стойки, его толстое брюхо нависает над серым хламом устилающим столешницу. Лицо становится настолько близким к тебе, что ты чувствуешь сложную смесь запахов исходящих от этого человека. Аммиак, сушеные лепестки мать-твою-мачехи, гниющая плоть сифилитика, свежая сперма, парафин. – Ты ее в РУКАХ держишь. Ты ее чем вырезал - канцелярским ножом? О господи, Эйни, ты принес мне кусок говна. Что с тобой, мужик?
Эйни. Мужик. Ты начинаешь дрожать. Откуда-то сверху, срезав верх черепной коробки, кто-то заполняет тебя битым стеклом воспоминаний. НеТы хватает тебя за плечо, ты не чувствуешь прикосновения, но видишь. Он встряхивает тебя. Один раз, второй, третий. В голове куски цветного стекла кружатся в безумном вихре, складываясь в самые фантастические узоры из тех, что когда-либо видел твой внутренний, надрессированный пунтиками, взгляд.
- Пе-пе-пе-печень, - пытаешься ты сказать, лязгая зубами, но речь обрывается и из твоей утробы тянется лишь низкий гул. Рука неТебя отпускает твое плечо, человек возвращается в исходную позицию – лицо в полуметре от конторской стойки, но ты продолжаешь биться в судорогах. Стараясь не обращать на это внимания, ты ложишь кусок окровавленного мяса на край стола и, почти что беззаботно улыбаясь, проваливаешься во тьму.

Хорошо покурили
Но как короткий рассказ не воспринимается. А вот началом для чего-то подлиннее и с действиями, а не только образами, - это уже интересно.

Я точно понял, я не любитель абстракций
. ГГгг, что у тебя в голове? ГГгг

в голове абсолютный бред. Мерзко, гадко и абсолютно не литературно

гнусный трэш