Эпоха последних слов. Глава 3. Мороз

В тронный чертог правой Заставной Башни уже много дней не заглядывает солнце. Высокие – почти во всю стену – стрельчатые окна, некогда поражавшие гостей великолепными цветными витражами, затянуты сплошной ледяной коркой. Cвет дают десятки чадящих факелов в железных скобах на тонких резных колоннах. Этот свет злобен и ненадежен, перемешан с густыми тенями, что беспрестанно танцуют свой монотонный танец на полу и стенах, он не имеет ничего общего с солнечным или даже лунным светом. Это грубый огонь глубокого подземелья, жестокое пламя пожара.

В тронный зал ведет лишь одна высокая створчатая дверь. В те времена, когда на границах Трех Королевств царили мир и спокойствие, эта дверь редко оставалась закрытой. Она помнила сотни гостей, просителей и купцов, желавших аудиенции. Во время многочисленных пиров сквозь нее входили длинные вереницы лакеев с огромными медными или деревянными блюдами, наполненными самыми удивительными яствами.

Но не об этом думал Карл, молодой рыцарь-Паладин, когда плечистые солдаты волокли его по коридору к той самой створчатой двери. Он вспоминал мать. Ее добрые руки и теплую улыбку, полную нежности. Именно воспоминания помогали ему стойко переносить все ужасы последних недель — с того самого момента, как безумие овладело миром вокруг. Дверь со скрипом открылась, в нос Карлу ударила волна холода, наполненная тяжелым, приторным запахом разложения с примесью медного аромата свежей крови. Он не раз слышал о том, что тронный зал его повелителя теперь служит еще и пыточной. Настала пора самому в этом убедиться.

От смрада кружилась голова, к горлу подкатывала тошнота. Наконец воины остановились, бросили Карла на пол и, гремя подкованными сапогами, отступили в стороны. Юноша поднял взгляд. Он находился у возвышения, на котором раньше, всего месяц назад, возвышался изящный трон из черного камня. Теперь здесь оставался лишь небольшой обломок мраморного основания, на котором сидел тот, кто когда-то принимал клятвы молодых послушников, посвящая их в рыцари. В этом самом зале. Кажется, будто с тех пор успела пройти целая вечность.

Волосы магистра, полностью поседевшие, опускались на плечи. Гладко выбритое бледное лицо, покрытое многочисленными мелкими порезами, не выражало абсолютно ничего, оно было мертво и неподвижно. А вот глаза жили, сверкали лихорадочным блеском, неизбывной лютой ненавистью, какую можно увидеть во взгляде смертельно раненного медведя или волка. У хозяина этих глаз не могло быть ни разума, ни памяти, ни сострадания, только боль. Своя и чужая. Магистр медленно встал. Просторное двухцветное одеяние украшено широкой нашивкой на груди. Новый герб: жезл о шести лепестках, символ запрещенного тайного общества.

Карл понимал, что означает этот рисунок. Погонщики Теней. Отступники. Еретики. Древняя секта, отколовшаяся от Ордена еще во времена гномьих войн. Члены секты практиковали черную магию, поклоняясь небытию и разрушению, брали на службу существ, ютящихся во безднах посмертия, насылали чуму на неугодных. Благодаря колдовству, секта вскоре приобрела невероятное могущество. Ходили слухи, что ее щупальца опутали весь Орден — якобы, даже среди высшего руководства имелись приверженцы темного учения. После отчаянной борьбы, после костров и пыток, после виселиц и отлучений заразу вроде бы удалось искоренить, но эхо ее продолжало звучать еще многие годы.

Карл, как и большинство других рыцарей, не верил, что сектанты сохранились до сего дня — но в ту проклятую ночь он вместе с несколькими сохранившими рассудок соратниками ворвался сюда и видел, как совы и вороны уносят хохочущего Йоганна Раттбора, магистра, оказавшегося чернокнижником. Карл знал, что под нашивкой с гербом прячется смертельная сквозная рана, оставшаяся от копья, знал, что порезы, покрывающие все тело Раттбора — это следы птичьих когтей. Знал, что живым из этого затхлого, погруженного во мрак зала не выйдет. Как ни странно, это придало ему сил и смелости, страх остался, но отодвинулся куда-то на второй план, в глубину сознания. На смену пришла злоба, чистый, праведный гнев.

Юноша встал и выпрямился, несмотря на бивший его озноб, несмотря на колючую боль в ногах и ребрах. Магистр улыбнулся ему. Улыбка эта была ужасной – свирепый волчий оскал под черными ямами глаз на потрескавшемся каменном лице древнего идола. Чудовище раскинуло руки, будто бы для объятий, и сказало хриплым глухим голосом:

- Приветствую тебя в моей скромной обители, ученик! Здесь многое изменилось за прошедшие недели, не так ли?

Карл ничего не ответил. Магистр подождал несколько мгновений, потом склонил голову набок и спросил, мягко, вкрадчиво, почти ласково:

- Что с тобой? Почему не хочешь говорить со мной?

Карл сурово мотнул головой:

- Я не знаю тебя!

Сколько раз в далеком безоблачном детстве он слышал эту фразу из уст героев сказок старого Храгнира, своего учителя и воспитателя. В сказках храбрые молодые витязи, оказавшись во вражеском плену, плевали в лицо смерти, отрекались от предателей, не сдавались до последнего — и все равно выходили победителями. В мальчишескую голову ни разу не приходила мысль о том, что однажды придется сказать эти слова самому. Лицо магистра, до сих пор абсолютно равнодушное и бесстрастное, исказил явный, неприкрытый ужас. Волчий оскал исчез, даже глаза приобрели осмысленное выражение испуганной растерянности.

-Как? – пронзительно вскрикнул он. – Как не знаешь?!

- Успокойтесь, Ваше Высочество, - раздался тихий, но сильный голос из темноты слева.

– Юноша всего лишь имеет в виду, что не хочет иметь с вами ничего общего. Он был здесь в ту ночь, в этом нет никаких сомнений. Присмотритесь к нему внимательнее.

Магистр шагнул к Карлу, схватил его за волосы и принялся пристально разглядывать лицо. После нескольких томительно долгих секунд он разжал пальцы и, устало махнув рукой, пробормотал:

- Да, он стоял там, я узнаю его.

Карл повернулся влево, к обладателю загадочного голоса – тот вышел из тьмы в круг света и теперь замер на самой его границе причудливым созданием из черноты и отблесков огня. Черты скрыты изящной полумаской, на широкой груди покоится ожерелье из вороньих черепов. Погонщик Теней, будь он проклят! Колдун несколько секунд молчал, выдерживая его взгляд, а потом чуть наклонил голову, словно в издевательском приветствии, произнес насмешливо:

- Зачем же так пугать повелителя? Пожалейте его старое сердце. Здесь, в полутьме, нелегко различать лица. Что ж, любезный, почему вы так разгневаны?

- Да, ученик, - прохрипел магистр, вновь улыбаясь и глядя куда-то в потолок. – Почему ты так разгневан? Я же не причиню тебе вреда.

Карл заскрипел зубами.

- Почему я разгневан?! Опомнись! Зачем ты это делаешь? Что случилось с тобой? В чем вина моих братьев, Прогвада и Сигизмунда? В чем были виновны мои друзья Сольх и Вангр? Чем провинился я и почему должен верить в твое милосердие?! Почему ты обманывал нас, следуя тропами Тьмы, почему врал каждому в глаза, принимая клятвы и благословляя на служение? Мы видели, как ты умер, и ты мстишь нам за это — но зачем? По одному твои сектанты поймали каждого из тех, кто тогда стоял здесь, перед троном. Мы ведь прибежали за помощью, за советом, за наставлением, готовые защищать тебя до последнего вдоха. Но ты творил черное колдовство, и чтобы остановить... – голос его сорвался, вслед за отчаянными словами появились слезы.

Карл уже не пытался их сдерживать, они потекли по его перепачканным грязью щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. Магистр стиснул зубы, словно из всех сил стараясь не засмеяться. Он вернулся к обломку трона, обошел его, несколько раз глубоко вздохнул, махнул рукой и сказал:

- Ты виновен в том, что не покарал пронзившего меня копьем. Меня, твоего магистра, твоего лорда! Ты стоял и смотрел! Кто давал тебе, щенок, право размышлять, хороши или плохи мои действия? Это мои действия! Мои! Действия твоего хозяина! Ты ничем не помешал убийце, ты даже не попытался! Ты мог бы и сам бросить то копье! Признаешь?

Карл молчал. Магистр занес кулак:

- Говори со мной! В ответ раздалось только:

- Безумие…

- Да? Безумие?! А мне кажется, что я единственный, кто еще способен смотреть в лицо правде! Вы все цепляетесь за прошлое! Все! Твои братья цеплялись! Каждый человек на этом континенте! А прошлого нет! Представь себе, нет! Ни капли, ни секунды, ни клочка прошлого, одно лишь будущее. Ушедшие Боги не вернутся, Трем Королям, на помощь которых ты так надеялся, нет никакого дела до этих земель, мир распадается на части, и нужно искать другую силу, других владык! Лучшие умы страны уже поняли это, но мне не дано убедить тебя. Какая разница! Может быть, я и вправду сошел с ума. Почему бы и нет. Только вы все, разумные, сдохнете и станете грязью, а я обрету бессмертие!

- Но зачем убивать нас? – спросил Карл дрожащим голосом, в котором все еще стояли слезы. – Зачем убивать тех, кто верил тебе? Ты предал все, ничтожество!

- Не смей разговаривать так со мной! – магистр шагнул к Карлу вплотную и зарычал ему в лицо. – Слышишь! Не смей говорить так с повелителем, щенок!

Ответ не заставил себя ждать.

- Повторяю еще раз, я не знаю тебя.

- Что? – разъяренно вскричал магистр, и, широко замахнувшись, попытался ударить Карла кулаком по лицу. Юноша увернулся и, оттолкнув его, рванулся к дверям. Солдаты, стоявшие по сторонам, не успели среагировать вовремя: бросились в погоню на мгновение позже, чем следовало — и теперь им, отягощенным оружием и доспехами, уже было не догнать беглеца. Карл понимал, что шансов уцелеть у него нет. Даже если удастся вырваться из чертога, на лестницах он все равно встретит смерть. Но сама попытка сбежать, тем более заранее обреченная на полный провал, уже была подвигом, тем самым плевком в глаза врагу, признаком настоящего воина. Умирай, но не сдавайся. Возможно, за дверью ему повезет выхватить у кого-нибудь клинок и забрать с собой на Темные Тропы пару-другую ублюдков.

- Держите! - завизжал позади мертвый магистр. - Хватайте его!

Стражники тяжело пыхтели за спиной, лязгнул доставаемый из ножен меч. Не достанут. Не успеют. Дверь уже близко. Не сбавляя скорости, толкнуть плечом...

Колдун на другом конце зала сказал что-то, тени вокруг колыхнулись, и пол под ногами Карла ожил. Из тонких щелей между каменных плит рванулись кривые, сочащиеся темной жижей щупальца. Или пальцы. Или колья. Обвили ноги юноши, оплели колени, взобрались по бедрам и животу. Слишком упругие, слишком гибкие, чтобы сломаться или уступить, они держали крепко. Карл рванулся изо всех сил, но живая клетка не отпустила его. Солдаты в нерешительности остановились, не решаясь подойти вплотную к магической ловушке. А вот магистр приблизился без опаски:

- От нас не уйти, малыш!