Фанг Илтмарский
Настало время собираться в путь.
(Попробую реанимировать «проект» более чем шестилетней давности… Руки прочь от рассказа – все попытки сравнить его с Фаллаутом будут жестоко пресекаться! У меня есть еще несколько вещей, более напоминающих продолжение этого эпохального творения, но уже на просторах нашей Родины. Данное же произведение – это нечто, совсем иное.)

Прошло время войны. Она завершилась, но победителей в этой схватке не оказалось, все пострадали одинаково сильно. Кто-то не пережил эти тяжелые военные годы, кто-то не справился с мерзкой действительностью послевоенного времени… Разные были люди, и у каждого свой предел «прочности». Многие умерли, но многие и родились. И никто из вновь появившихся на свет не верил в то, что когда-то мир был совсем иной – не грязная свалка, жалкий огрызок великой цивилизации прошлого, а чудесное место, в котором каждому было обеспечено сытое и относительно безопасное будущее.
Вот они, люди нового времени! Их чувства – примитивны, их души – полны злобы и тьмы. Это настоящая погибель для романтизма, чувственности – всего, что не имеет физического отражения в окружающем их мире. Но они и не первобытные троглодиты, нет – ничто человеческое им не чуждо. Просто острота чувств… не та, что была раньше. И идеалы – совсем другие.
Вот они, современные варвары… Их сила – в прошлом, там же и самые великие деяния. В настоящем – борьба за жизнь. В будущем…
***
Город… Этот древний город, состоящий из выжженных десятилетия назад кварталов и разваливающихся от сырости бетонных многоэтажек. Новый день для него – вестник близящейся смерти. Новый дождь – лишнее напоминание о том, что восстановить дома уже никто не сможет.
Сегодня для города был плохой день: едва забрезжил тусклый рассвет, как тут же, словно из ведра, хлынул ливень, сильный и не собирающийся останавливаться как минимум еще несколько часов. Выщербленные обломками асфальта и бетонного покрытия улицы забурлили, скрывая от глаз стороннего наблюдателя свою непритязательную внешность под потоками грязной дождевой воды.
Канализация… Слово, выплывающее из глубин веков и блуждающее в головах обитателей города, в такие вот ненастные дни. Где же она, способная поглотить неимоверное количество воды и оставить улицы практически сухими? Нет ее… Вернее, что-то все-таки осталось, но спускаться туда – явно небезопасно. Один лишь Ведьмин Студень, разросшийся по подвалам особенно сырых построек, чего стоит! Глянешь на его сиреневое свечение и невольно отгонишь от себя всякие мысли о расчистке канализационных стоков. Что там может таиться во тьме подземной…
И какой части быта современного горожанина не коснись – все ему делать опасно. Крыши на домах латать – спутники-убийцы мешают! Ремонтировать дорожное покрытие – опять же канализация отсутствует, а без нее сие мероприятие напоминает сизифов труд. Восстановить электростанцию – бррр! Это же придется покинуть родной город, пусть и полный опасностей, но опасностей хорошо знакомых и отправиться бог знает куда, на встречу, опять же, опасностям, но теперь уже совершенно неизвестным. Нет. Лучше жечь в «сушилках» костры, да и пища так – вкуснее получается.
В общем, нищий, очень нищий городок, затерянный среди разросшихся лесных массивов, непроходимых болот и полностью утерявший связь со всем остальным миром. Где-то может и вновь набирает силу маховик технического прогресса, но здесь – все как в послевоенные годы.
***

Фанг Илтмарский
Настало время собираться в путь. (продолжение…)
Блеклый свет с трудом пробивался сквозь засаленные простыни, гордо мнящие себя шторами. Во многих местах зияли дыры, но они нисколько не увеличивали вероятность проникновения прямых солнечных лучей внутрь помещения – мешали мутные стекла, засиженные десятками поколений мух-мутантов.
Эти огромные черные насекомые (раз уж зашла о них речь) приобрели за годы непрестанных мутаций отвратительную привычку: лезть в лицо спящему человеку. И если их далекие предки просто норовили сесть и «погреться», то эти отвратительные порождения техногенного кризиса были не столь благовоспитанны. Они подолгу кружились над головой спящего, причем в их монотонном басовитом гудении явно угадывался потаенный смысл, какая-то недоброжелательная эмоция, внушаемая человеку на подсознательном уровне, отчего он начинал ворочаться и нервно вздрагивать. И если бы только этим все и заканчивалось!
- Ааааа! – завопил Грин, вскакивая с кровати и яростно колотя себя по лбу. – Что за …?!
Угольно-черная муха, злобно гудя, скрылась в широко распахнутой форточке (попадать сразу в раскрытое окно и не биться головой о стекло – еще одна врожденная особенность мух-мутантов). На зеленоватом лбу Грина проступила внушительная, стремительно набирающая синеву гематома – все же муха успела высосать достаточно много крови, прежде чем «клиент» проснулся.
Нервно ощупывая набухающий на лбу бугорок, Грин, заглянул сначала в пыльное пространство под кроватью, затем, секунду помедлив и убедившись в том, что там нет никого вроде тараканов-мутантов, сунул туда руку и ухватил обломок зеркала.
- Д-да… Черт, мерзость… - пробормотал он, разглядывая свое отражение. Субъект, глянувший на него с другой стороны зеркальной поверхности был - небрит, зеленолиц и остроух – в общем, бывает жизнь уродует и побольше, особенно жизнь проведенная на ядерной помойке. Гематома оказалась не так уж и страшна, всего лишь попили немного кровушки, главное – это был мух! Окажись насекомое девочкой, или даже – женщиной в самом расцвете мушиных лет, травма была бы во много раз серьезнее и опаснее… Хотя, говорят, Чудик Рэйт специально намазывался медом и ложился спать на солнцепеке – привлекал мух, а они, в свою очередь, откладывали в него своих личинок… Бррр… Спросите: зачем? Так, на то он и Чудик!
Грин, тихо порадовавшись, что не состоит в родстве с несчастным Рэйтом, убрал подальше от глаз осколок зеркального стекла. Не дай бог, ненароком заглянуть! И без того жизнь паршивая, а тут еще – рожа зеленая, как у нелюдя какого-то…
Из форточки дыхнуло промозглым воздухом и Грин невольно поежился, не хватало еще подхватить насморк, что, конечно, довольно легко сделать в подобную погоду. Мало того, что в панельной девятиэтажке постоянная царят сырость и плесень, то и дело норовящая сжевать твои старые носки, а тут еще – дождь третьи сутки не переставая льет. Такое чувство, словно на небе сломался выключатель дождь/солнце, причем в самый неподходящий момент. Конечно, и жара – не подарок, но уж точно лучше вездесущей сырости, от которой того и гляди выйдет из берегов Быструха.
«Сети…» - мрачно подумал Грин. – «Ой, чую смоет… Черт».
Да… Новенькие, совсем недавно купленные у старого Щелка, Сети на Крупную Рыбу (именно так – с большой буквы, потому что – довоенная стеклостальная проволока!) могут пропасть, сгинуть в зловонной пучине и все из-за треклятого дождя!
Некоторое время Грин бесцельно бродил по своей однокомнатной квартире. Тревожное чувство не отпускало: вдруг и правда, смоет сети… И он ходил из угла в угол, чутко прислушиваясь к монотонному гулу за окном и журчанию ручейков, бегущих по ржавым туннелям водостока.
Сколь долго могло продолжаться подобное блуждание – неизвестно, потому как, в самый напряженный момент, живот протестующе забурчал, требуя обратить на себя пристальнейшее внимание. Не в силах противиться железной воле желудка Грин, с трудом избавившись от мыслей о пропадающих сетях, поспешил на кухню, где в углу, самом темном и неприметном для посторонних глаз, лежала горкой вяленая рыба.
«Жалкое бытие, жалкая пища» – как всегда, грызя очередную рыбешку, размышлял Грин. – «Работать негде, денег на консервы – нет… Эх… Сейчас бы супчику довоенного, как мама готовила. Или, еще лучше, мяса свежего… Да вот где его взять, в городе-то? Хотя… Поговаривают…».
От самовольно пришедшей на ум мысли Грин почувствовал, как в горле предательски запершило, нет – лучше уж рыба! Всякое нынче в городе происходит, но разговоры про его соседа, а особенно слухи о его темных делишках, это уж точно совсем не то, о чем положено думать по утрам за завтраком.
Этот мерзкий толстяк с первого этажа, поселился прямо в его подъезде! Без всякого разрешения, никого не спросив – приперся, абсолютно наплевав на право частной собственности! Кроме того, подъезд уже был к тому моменту довольно таки плотно заселен: Поскребушка, свившая себе гнездо в мусоропроводе между четвертым и пятым этажами (ее Грин изредка подкармливал рыбой); Стрэн Кибер-шиза (ну, может и не самый приятный в общении человек, но очень уж занятный) живущий на крыше, чем вообще-то нарушал один из неписаных городских законов, но кто его остановит? И, наконец, сам – Грин.
И вот, значит, принесла нелегкая этого Жора. Кому он здесь интересно нужен? Да еще и такой отвратный, что сразу становиться ясно – нелюдь!
«Руки в черных резиновых перчатках по локоть – раз… Явно скрывает какое-нибудь уродство… Нездоровый цвет лица… эээ… допустим, - два. И воняет от него плесенью, как от Вивисектора, только еще сильнее и отвратнее – это три!» – Грин прикрыл тряпкой остатки рыбы, так на всякий случай, вдруг кто в гости ненароком зайдет, а в углу – жратва халявная. - «И того три признака необратимой мутации! А еще – наглость, хамство и зловещие намеки в мой адрес – это точно – четыре!».
За немытыми окнами по прежнему сплошной стеной лил дождь. Грин попытался разглядеть сквозь завесу воды хоть что-нибудь интересное, но – не судьба, видимо, сегодня. Впереди его ждал еще один нудный день, проведенный в вынужденном заточении.